Игорь Ефимов - Грядущий Атилла

Общие черты идеологии коммунизма и исламизма лежат на поверхности, бросаются в глаза. И всё же, перечислим их ещё раз:

1. Полное подчинение человека воцарившейся догме и властям предержащим.

2. За попытку отступничества — бегство за границу, переход в другую веру — смерть.

3. За критическое или просто ироничное замечание в адрес живых или мёртвых святых — смерть.

4. Последовательное подавление свободной рыночной и финансовой деятельности.

5. Строжайший контроль за искусством и наукой, уничтожение неугодных произведений или открытий.

6. "Как коммунистическая партия в её ленинской конструкции, ислам стремится контролировать государство, не подчиняясь ему и не неся никакой ответственности." 15

7. Отсутствие законной и зримой оппозиции, которая могла бы корректировать действия властей — всё тем же инструментом сомнения.

8. Коммунистическая партия всегда права, ибо опирается на священное учение Маркса-Ленина; и так же всегда права господствующая мусульманская улема, ибо она опирается на священные заветы пророка.

9. Весь окружающий мир населён сатанинскими силами — капиталистами, неверными, — главная задача которых: уничтожить "светлое царство" — коммунизма, ислама.

10. Смерть в бою с врагами — величайшее жизненное свершение, открытое каждому подданному "светлого царства".

То, что безбожники-коммунисты и фанатично верующие мусульмане выстраивали такие похожие политико-социальные постройки, ясно указывает на наличие исторических импульсов, не связанных с культурно-религиозными традициями различных народов. Коммунистическую модель пытались применять Бен Белла в Алжире, Насер в Египте, Асад в Сирии, Саддам Хуссейн в Ираке, Секу Туре в Гвинее, Кваме Нкрума в Гане, Сукарно в Индонезии, Бургиба в Тунисе — все приступили к национализации предприятий, к жесткому регулированию рыночных отношений, к той или иной форме коллективизации сельского хозяйства. Сходство между этими странами и Вьетнамом, Камбоджей, Кубой, Никарагуа, Северной Кореей было не в культуре, а в том, что все эти народы в середине 20-го века оказались на пороге — перед необходимостью — вступления в индустриальную эру.

Самое распространённое заблуждение западного идолопоклонника демократии — что власть в этих странах была захвачена кучкой заговорщиков, которые не пользовались поддержкой народа; а вот если бы провести там свободные выборы то всё стало бы на место. Но выборы в Алжире (1992), в Пакистане (1997), в Газе (2006) ясно показывают, насколько велико влияние исламистских партий. Даже в сегодняшней Турции судьба секулярного государства висит на волоске. И это происходит потому, что народная масса неспособна провидеть гарантированную нищету, которую несут ей коммунисты и исламисты. Зато она жадно тянется к тем двум реальным благам, которые обещают и те, и другие: свободу от жизненного состязания и свободу от сомнений. То есть равенство и непогрешимость. А что может быть бесценнее?

Неважно, что и равенство, и непогрешимость при этих режимах остаются абсолютно иллюзорными. Иллюзия производит такой же обезболивающий эффект, как алкоголь или новокаин. Именно спасаясь от мук сомнения, даже образованные и одарённые люди так часто кидаются под сень коммунистической идеологии или строгого мусульманства. Жан Поль Сартр был увлечён в объятия троцкизма-маоизма тем же душевным порывом, что и египетский писатель Сайид Катб — в объятия исламизма.

Глубинное сходство — родство — ислама и коммунизма станет нам яснее, если мы раздвинем исторические рамки и включим в рассматриваемую картину век 19-ый. Тогда мы увидим, что воцарению коммунизма предшествовал — и способствовал — революционный террор огромной силы, сотрясавший страны Европы и Америки ничуть не слабее, чем сегодняшний джихад. Ненависть к возникавшему индустриальному миру бушевала в сердцах европейских бетинцев-христиан с такой же силой, с какой она пылает сегодня в сердцах бетинцев-мусульман.

Обзор сегодняшнего терроризма мы начали с середины 20-го века. Но, конечно, первые нападения земледельцев-бетинцев на альфидов-машиностроителей произошли не в Палестине 1960-х, а гораздо раньше. Уже в начале 19-го века вторжение машин во все сферы производства приводило к гигантской социальной ломке жизненных устоев, ломка причиняла страдания, страдания вызывали протест, протест порождал акты насилия. Движение "луддитов" в Англии (1811–1816) содержало все знакомые нам элементы: ночные нападения злоумышленников в масках, разрушение и поджоги фабрик, убийства их владельцев, последующая охота за нападавшими, аресты, суды, казни, высылки. 16

С середины 19-го века терроризм приобретает международный характер. Но истоки его, как правило, находились в районах и странах, отстававших на пути индустриального развития. Итальянские карбонарии, польские анархисты, российские народовольцы и эсеры, ирландские католики, сербские националисты — все они имеют право получить отдельную главу в историческом обзоре "Земледельцы против машиностроителей". Летопись терроризма в период, предшествовавший Первой мировой войне, не уступит ни длиной, ни кровавостью терроризму, начавшемуся после Второй. Так же бомбы взрывались в кафе и скверах, так же лилась кровь невинных людей на улицах Парижа и Лиона, Лондона и Манчестера, Чикаго и Нью-Йорка, Москвы и Санкт-Петербурга, Вены и Сараева. Существующие формы государств, вступавших в индустриальную эру, объявлялись преступными, а всем сотрудникам административного и судебного управления заранее и заочно выносился смертный приговор. От пуль, бомб и кинжалов анархистов гибли не только рядовые защитники права и порядка, не только министры, губернаторы, полицмейстеры, но и главы государств и члены их семей: русский царь Александр Второй (1881), французский президент Сади Карно (1894), премьер-министр Испании Антонио Канова (1897), австрийская императрица Елизавета (1898), король Италии Умберто Первый (1900), президент США Мак-Кинли (1901), король Португалии Карлос и его сын Луис (1908), наследник австрийского престола, эрцгерцог Фердинанд (1914). 17

Тогда так же, как сегодняшний джихад, движение анархистов-социалистов не имело строгих организационных форм, поэтому полиции было так трудно бороться с ним. Об этом говорил на суде французский анархист Эмиль Генри, бросивший бомбу в парижское кафе: "С каждым днём ненависть переполняла меня при виде этого отвратительного общества… Корни анархизма глубоки: он есть реакция на прогнивший порядок… Он повсюду, поэтому его невозможно поймать. В конце концов он вас уничтожит". 18Гибель невинных людей в огне террора революционеры оправдывали теми же аргументами, что и джихадисты: "Анархисты не будут щадить детей и женщин буржуазии, потому что она не щадит детей и женщин угнетённого большинства", заявил Эмиль Генри. 19И точно так же интеллектуалы и художники во всём мире, хотя и не одобряли вслух акты насилия, дружным хором утверждали, что бороться с ними нужно не ответным насилием, а устраняя несправедливости и жестокости господствующих режимов.