Николай Дедок - ЦВЕТА ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА

Наверняка, пока вы читали эту статью, у вас возник вопрос: а почему государство и, в частности, администрация ИУ позволяет существовать в местах лишения свободы дикарской средневековой кастовой системе с её неприкасаемыми, слугами и проститутками? Ведь это негуманно, жестоко, и, в конце концов, не по закону, ведь согласно ПВР ИУ все заключённые должны подчиняться одним и тем же требованиям, и ни о каком делении на касты не может идти и речи. Неужели сотрудники ИУ не могут это пресечь и восстановить пусть строгую и жёсткую, но всё же дисциплину?

Ответ прост: им это не надо.

За достаточно долгий срок, проведённый в карательных учреждениях, я успел много где побывать и много кого увидеть. Я посидел в четырёх тюрьмах и трёх колониях, общался с простыми «мужиками» и «блатными», бандитами, наркоманами, «коммерсами» и «положенцами» («положенец» — это «смотрящий», назначенный на должность вором в законе), мошенниками и убийцами, козлами и даже «петухами», и, конечно же, очень много общался с сотрудниками ИУ. Много размышляя над тем, как устроена карательная система Беларуси, я пришёл к однозначному выводу: блатная и милицейская системы руководства карательными учреждениями есть два столпа, которые поддерживают друг друга. Неформальная система понятий, придуманная «ворами», и Правила внутреннего распорядка сегодня скорее взаимно интегрировались, нежели находятся в состоянии войны и противоречия. Да, бесспорно, сотрудники ИУ насильно подчистили ту практику понятий, которая мешает управляемости и создаёт им неудобства. В частности — традиции взаимопомощи и солидарности среди зэков. В остальном мир профессиональных уголовников и мир МВД неплохо ладят. Они получают друг от друга то, что им надо: сотрудники ИУ — спокойствие в учреждении, отсутствие ЧП и управляемость (зачем рулить сотней зэков, если можно рулить одним «блатным»\козлом, который держит в страхе остальных?), а «блатные»\козлы получают привилегии и власть. Все довольны. Кроме, конечно, «мужиков», которые, как водится, оказались между двух огней и находятся, де-факто, в двойном подчинении. Многие старые арестанты, которые сидят уже более 10 лет и наблюдали за тем, как примерно с 2005 по 2010 годы все беларуские зоны из «чёрных» стали «красными», говорили мне в открытую примерно следующее: «А сейчас то же самое, что и раньше. Только вместо “блатных” — козлы. Если раньше водка и мобильники были у “бродяг”, то теперь у активистов. Если раньше за косяки “мужиков” били “блатные”, то теперь бьют козлы».

Что характерно, даже лица таких неформальных руководителей зачастую те же самые. Когда началась активная «ломка» зон и их перекраивание, как вы думаете, откуда оперативники брали верных и преданных активистов — завхозов и дневальных, готовых исполнить любой приказ? Их набирали из вчерашних «блатных», которые очень быстро предавали свою блатную идею, если им угрожали, например, отправкой в крытую или лишением привилегий, или же просто несколько раз сажали в их ШИЗО. Как результат, сегодня беларускими зонами вместе с администрацией управляют заключённые, «твёрдо вставшие на путь исправления» — при этом забитые с ног до головы воровскими татуировками, с накачанными вазелином кулаками.

Несмотря на внешнее противоречие в функциях, слияние уголовного мира и сотрудников ИУ заметно не только на институциональном, но и на лингвистическом уровне. Ни для кого из сидельцев не секрет, что сотрудники администрации не менее активно, чем зэки, используют тюремный жаргон. Как я уже писал, тех же «петухов» они гнобят и унижают похлеще, чем уголовники. Да что говорить: среди самих же сотрудников ИУ существуют свои «отсаженные», являющиеся изгоями в кругу коллег. В мою бытность на ИК-15 (Могилёв) там работал «отсаженный» контролёр. Коллеги не пили с ним чай, он был единственным, кто мог «шмонать» (обыскивать) «петухов». И такие случаи не единичны: на ИК-14 (Новосады), по рассказам одного моего сокамерника, был даже отсаженный офицер, о котором коллеги прознали, что он «неправильно» занимался сексом со своей женой. Как результат — они перестали пить с ним чай и стали демонстративно презирать, более того, даже зэки гнобили этого офицера совершенно безнаказанно. И таких примеров — немало.

Интересно, что многие зэки на волне ужесточения режима и относительного улучшения положения «петухов» (лет 20 назад их били гораздо чаще, могли также и изнасиловать) высказывали мне мнение, что скоро «“петухов” не будет, потому что всех заставят убирать толчки». При этом часто добавляя, что, мол, власти нужно «выглядеть прилично перед Европой». (Да, попадались и такие политические аналитики). Однако мне кажется, что этого в ближайшее время не произойдёт. Причина всё та же — существование касты «петухов» существенно облегчает управляемость зоны. Безо всякого сомнения, администрации беларуских зон могли бы заставить всех заключённых убирать туалеты и принимать пищу за одними столами независимо от «масти». Не будет по этому поводу ни бунтов, ни восстаний: максимум последствий, которыми чревато такое нововведение, — это несколько десятков особо упёртых сторонников понятий, которых придётся перевести в крытую. Большинство же зэков в Беларуси настолько забитая и бессловесная масса, что принудить их к чему угодно не составит большого труда. А если ещё и пообещать за уборку туалетов УДО — они побегут убирать их наперегонки. Однако, как видим, администрация не спешит этого делать.

Ещё один немаловажный момент: существование данной касты оказывает сотрудникам ИУ неоценимую помощь в прессинге заключённых, которые отказываются подчиняться. В любой зоне и тюрьме всегда находятся отдельные люди, которые отказываются играть по правилам, установленным милицией. Либо это асоциальные личности, которые «газуют» (т. е. пытаются жить строго по воровским понятиям), либо заключённые, пытающиеся отстаивать свои права, например, жалуясь в различные инстанции, либо же те, кто лишь по факту своего статуса будут подвергаться в тюрьме гонениям, например политзаключённые. Так вот, многих из перечисленных категорий людей уже не запугать ни лишением передач и свиданий, ни ШИЗО, ни ПКТ (помещение камерного типа), ни «крытой», ни 411-й статьёй УК. Вопрос: что же с ними делать? И тут на помощь приходит последний аргумент — «петушиная» каста. И тут даже те, кто не боится ни изолятора, ни дубинок, безусловно, задумаются. Ведь жизнь в данной касте — самое худшее, что может произойти с арестантом. Человеку с чувством собственного достоинства находиться в коллективе, обладая таким статусом, становится практически нереально. А выхода прочь из этой касты не существует.