Михаил Леонтьев - Крепость Россия: Прощание с либерализмом

Отметим, что ренессанса чисто «христианских» проектов («византийского» в форме православия и «католического») в ближайшем будущем ждать не приходится. Дело в том, что такой мощный кризис, как распад мировой системы разделения труда, распад единого долларового пространства, будет требовать от всех участников активных, если не агрессивных действий. Политика же «христианских» проектов существенно определяется их догматикой, которая в качестве одного из главных достоинств называет смирение. Иными словами, возрождение этих проектов возможно, но не в среднесрочной, а тем более не в краткосрочной перспективе, а на существенно большем временном интервале.

Есть и еще одна причина, по которой именно «красный» проект должен приобрести в ближайшем будущем особое значение. Дело в том, что ссудный процент, разрешенный в XVI веке, создал новый феномен в истории человечества◦— «технологическое общество». Ускоренный технический прогресс последних веков, который, в частности, резко уменьшил смертность и позволил существенно нарастить численность человечества, вызван именно этим явлением. Не исключено, что обязательным правилом для этого феномена является одновременное наличие ссудного процента и библейской системы ценностей, потому что даже Япония и Китай (в которых библейская система ценностей вообще не очень распространена), в общем, развивают свои технологии только за счет того, что существуют западные страны, которые являются инвесторами и потребителями произведенной продукции. Про ислам и говорить нечего◦— все попытки создания технологической цивилизации на внутренней базе исламских народов оказались неудачными.

В то же время отказаться от технологических достижений человечество на сегодня не готово. И тем более важно то, что было одно исключение из этого, в общем, довольно жесткого правила. Технологическая цивилизация была построена в СССР◦— в стране, в которой ссудный процент был запрещен не менее, если не более жестко, чем в исламских странах. Этот уникальный опыт «красного» проекта не может не быть востребован, поскольку скорее всего предстоящий кризис ЕМС вызовет по крайней мере временный отказ от использования ссудного процента. Связано это с тем, что разрушение единого эмиссионного долларового пространства скорее всего будет происходить постепенно. На первом этапе, с большой вероятностью, мир разделится на несколько (от трех до пяти) эмиссионных валютных зон: доллара США, эмитировать который, видимо, рано или поздно станет не частная контора, а федеральное казначейство, евро и юаня. Не исключено, что возникнет еще две зоны: так называемого «золотого динара» и российского рубля. Собственно говоря, последнее абсолютно обязательно с точки зрения сохранения России как единого государства, но при нынешнем руководстве нашей экономики это достаточно маловероятно.

Но поскольку современная система разделения труда предполагает, что рынки являются глобальными, то такая система будет заведомо менее рентабельной и скорее всего будет продолжать свой распад. В результате отдельные государства с целью выполнения своих обязательств и защиты суверенитетов будут все жестче и жестче ограничивать права отдельных частных субъектов на присвоение прибыли, то есть в первую очередь на их возможность получать эмиссионный доход. Эта тенденция, в конце концов, почти неминуемо приведет к законодательному или даже идеологическому запрету на частное использование ссудного процента.

Возвращаясь к основной теме, можно отметить, что в Европе ближайших десятилетий мощная экспансия «исламского» проекта встретит три серьезных сопротивления. Первое◦— со стороны умирающего «западного» проекта. И здесь схватка будет безжалостной и бескомпромиссной. Второе◦— со стороны национальных государств, объединенных (более или менее сильно) в рамках Евросоюза. Здесь давление «исламского» ГП будет более слабым, поскольку национальные проекты по определению не могут долго сопротивляться против проекта глобального. А вот третий уровень сопротивления будет со стороны возрождающегося «красного» проекта, и здесь отношения будут очень сложными. С одной стороны, «красный» проект может ассимилировать исламское население Европы (как это было сделано в СССР), и в этом смысле он представляет для «исламского» проекта главную опасность. С другой◦— некоторые его черты необходимо максимально поддерживать, поскольку именно они должны будут обеспечить сохранение технологической цивилизации в Европе. В результате этих процессов скорее всего в Европе возникнет новый глобальный проект, некий симбиоз ислама и социализма, который можно условно назвать «исламский социализм».

Если посмотреть на ситуацию в России, то она от европейской отличается только одним: куда более развитыми принципами и механизмами «красного» проекта. И это несет огромную угрозу для «западного» проекта, поскольку все те конструкции, которые описаны в предыдущих абзацах для Европы, в России могут произойти существенно быстрее◦— и тем самым серьезно ускорить окончательный распад «западного» ГП. Как следствие значительные свои силы «западный» проект бросил на срочное разрушение реликтов «красного» проекта в России: наемные менеджеры этого проекта (Греф, Кудрин, Зурабов, Шувалов и т.д.) начали агрессивно проталкивать немедленное вступление России в ВТО (кому оно будет нужно через 2–3 года?), разрушать государственную систему пенсионного обеспечения, здравоохранения, образования. Такое поведение «западного» проекта понятно. Россия на протяжении тысячелетия была исключительно проектной страной и просто не может существовать без этого. Но разрушение «красного» проекта впервые оставило ее в вакууме: никаких проектных ценностей для России пока не видно, вменить нашим народам ценности «западного» проекта, прямо скажем, не удалось. Но с учетом оставшегося у нас оборонно-технического и образовательного потенциала нельзя допустить, чтобы какой-либо другой глобальный проект захватил эту территорию◦— для чего надо превратить ее в пустыню, населенную агрессивными и неконструктивными племенами. До тех пор, пока «западный» проект был «единым и неделимым», с этим можно было бороться на технологическом уровне. Но победа Буша в США требует уже жестких и решительных мер. Что мы и наблюдаем на практике.

Отметим, что теоретически возможен и другой путь развития после распада «западного» проекта. Этот путь◦— отказ и от остальных библейских догматов. Однако проблема здесь в том, что в этом случае необходимо сформулировать новую догматику проектного масштаба. Пример Китая, который достаточно долго стоял на развилке, здесь очень показателен. Он мог самостоятельно поднять упавший флаг «красного» проекта, но, судя по всему, отказался от этого. Он мог бы попытаться сформулировать новый ГП (например, на модифицированной базе буддизма), однако это почти неминуемо вело бы к отказу от технологического общества, что оказалось для него неприемлемым. Не исключено, что именно по последней причине Китай категорически не желает отказываться от коммунистической риторики и соответствующих элементов управления страной.