Карен Степанян - Фабрика лжи [Литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем]

Но, как бы там ни было, я целый год занимался делом, увлекавшим меня и оказавшим на меня животворное воздействие: мы с Джиджи Ванци и Франко Реджани много спорили, писали, переписывали и наконец завершили сценарий четырехсерийного телефильма (по серии на каждый день мятежа). Работа эта продолжалась дольше, чем предполагалось, поскольку нам пришлось обращаться к огромному количеству документов и, кроме того, очень трудно было облечь столь сложный и неоднородный материал (в нем фигурировал не один десяток персонажей различной социальной принадлежности) в экранную форму, которая была бы максимально объективной, но не бесстрастной, сохраняла бы искренность драматической хроники, но при этом не впадала бы в банальный документализм. Мы воспроизвели факты со скрупулезной точностью, заставив говорить самих участников событий, основываясь на документах судебного процесса, показаниях в суде и интервью, учитывая даже те легенды, которыми успели обрасти реальные исторические факты в представлении простых людей — жителей тех мест.

Весной 1979 года мы представили готовый вариант сценария, подробно обсуждавшийся на всех этапах работы и после ее завершения с ответственными работниками телевидения Карло Канепари и Тулио Кезичем, которым было доверено следить за подготовкой фильма. Наш вариант, ко взаимному удовлетворению, был одобрен: единственное, что озадачило вышеупомянутых лиц, — продолжительность сериала, которая мне представлялась необходимой для реализации всех аспектов проблем, содержащихся в материале. Для изложения фактов была выбрана повествовательная структура, достаточно необычная, во всяком случае, неизвестная итальянским телезрителям, привыкшим к комедиям или драмам, снятым почти всегда в традиционной условной манере. После ряда обсуждений предложенный нами метраж ленты был принят.

Я предполагал снимать фильм зимой 1979/80 года — учитывая задержки по вине телевизионной бюрократии и трудности финансирования. Однако… месяц за месяцем и год за годом уходили, а я продолжал вести бесконечные переговоры с разными лицами, от которых впрямую зависело начало съемок; я проводил часы, ожидая, что меня примет тот или иной чиновник; я был вынужден просить о помощи административных советников-коммунистов (впрочем, кто еще согласился бы выслушать меня?), ибо чувствовал, что в результате чьих-то стараний проект фильма будет положен под сукно; на протяжении многих недель днями и ночами я перекраивал предварительную финансовую смету»: так, я согласился ограничить до минимума участие статистов — и это в фильме, который призван воссоздать на экране бунт и в котором, следовательно, необходимо присутствие толпы. В конце концов я даже заявил, что готов снимать фильм на 16-миллиметровой пленке, естественно, пожертвовав при этом качеством изображения, — лишь бы сэкономить затраты на постановку.

Тем временем в руководстве всех важнейших секторов «2-й телесети» произошли радикальные изменения, в результате которых Массимо Фикера был заменен Пио Де Берти. Последний был более угоден нынешнему секретариату ИСП, но не знаю, насколько он был склонен «принять в наследство» от своего предшественника среди многих других проектов также и замысел фильма о событиях в Андриа. Де Берти (с которым я за два года его правления имел удовольствие встретиться — не по своей вине — лишь один раз) сначала вроде бы не собирался отказываться от создания фильма: он разрешил послать небольшую и кратковременную (ибо на это была выделена скромная сумма) экспедицию в район Пулья для выбора натуры и, кроме того, начал переговоры с иностранными телестудиями о финансовом сотрудничестве (увы, по почте, в то время как обычно в таких случаях пользуются телефоном, если хотят быстро заключить соглашение); теперь, когда я пишу эти строки, переговоры по-прежнему находятся в «подвешенном состоянии», и неизвестно, как долго это еще протянется.

Говорят, например, что «События в Андриа» лежат потому, что требуют больших затрат. Однако стоимость картины хотя и играет некоторую роль, является на самом деле псевдопроблемой. На экспериментальный фильм Антониони «Тайна Обервальда» было потрачено почти вдвое больше. Проблема, как всегда, заключается в другом. С каждым днем при составлении телепрограмм в практику все более входит противоречивая, абсурдная с культурной точки зрения логика. Эта логика благоволит к сильнейшему во всех отношениях, к известнейшему, к имеющему самый большой резонанс, к самому дорогостоящему. В каком-то смысле это логика джунглей. Поясню: иногда, а с некоторого времени все чаще, Итальянское радио и телевидение благодаря некоторым своим отважным руководителям (таких мало, но они есть, и некоторые из них даже поплатились за свою отважность) берется за программы, неугодные официальным властям, за актуальные темы, которые «чистое кино» игнорирует или затрагивает с крайней осторожностью. Но вот первое противоречие: необходимым условием для выпуска таких лент является их возможно более низкая стоимость. Если история и сценарий таковы, что набирается миллиард, тогда пиши пропало, фильм не пройдет, а если в редких случаях и проходил, будьте уверены — повлияла игра могущественных кланов или стратегически безупречная политическая алхимия.

А что остается тем, кто в стороне от этого? Кто не входит ни в какой клан и не имеет друзей «магов» и «алхимиков»? Ничего не поделаешь! Если только вы не имеете отношения к царству фильмов-колоссов (тут начинается самое большое противоречие логики джунглей), если вашего героя не зовут Иисус, Леонардо да Винчи, Моисей…

Порой задумываешься о нынешней судьбе нашего кино: вчера оно шло по свету с поднятой головой, завоевывая признание широкой публики, аплодисменты и восхищение деятелей культуры всего мира; оно называлось просто — «Пайза» или «Умберто Д.» и было «одето» скромно. Сегодня все по-другому. Создается впечатление, что интерес зрителей и место на мировых экранах принадлежит лишь тому, кто готов извлечь на свет божий известные исторические фигуры, мифы и легенды и оформить их с такой роскошью, которая позволит утереть нос самым дорогостоящим голливудским постановкам. Могут сказать: мир изменился. Конечно. Но разве это главная причина того, что вчера наш кинематограф, располагавший довольно скудными средствами, без финансовой поддержки транснациональных корпораций вызывал неподдельный интерес аудитории, а сегодня, богатый и шикарный, он вынужден суетиться, чтобы заполучить иностранный капитал на производство одного фильма-колосса за другим — лишь бы прорваться на мировой экран? Не рискуем ли мы совершить пугающий скачок назад, прискорбное погружение в прошлое, когда Италия приобрела печальную известность серийным производством великого множества фильмов-колоссов — известность, с которой боролись по крайней мере два поколения художников кино — критиков, режиссеров, писателей?..