Вячеслав Огрызко - Библиотечка «Красной звезды» № 11 (515) - Помнить, откуда родом

Но никогда не было, чтобы старослужащий унизил достоинство молодого. Наоборот, они горой стояли за нас, уж скорее вину неопытного на себя примут, чем обидят. Это мерзко, если старослужащий унижает новичка. Я знаю, что в армейских и флотских коллективах ведется непримиримая борьба с теми, кто позволяет себе не считаться ни с общечеловеческими принципами морали, ни с уставными нормами взаимоотношений. И это правильно.

— Сейчас можно порой услышать, что служба в армии — это, мол, «потерянные годы»! Что вы скажете по этому поводу?

— Только то, что с этой позицией не согласен. Впрочем, могу и подробней. Все зависит от человека. От умения даже в экстремальных ситуациях оставаться самим собой.

Как старый солдат, могу поделиться несколькими правилами. Всегда помни о тех, кто рядом, и старайся быть им полезным и нужным. Никогда не делай другим того, чего ты не хотел бы, чтоб делали тебе. Всегда старайся чему-то научиться полезному, бери лучшее от тех, кто тебя окружает. Не жди от других честности, искренности, требовательности к себе, если ты не проявляешь их сам.

Я знаю: того же хотят от вас и командиры. И если бы я был, скажем, замполитом — именно об этом постоянно говорил бы подчиненным.

О чем мечтает каждый отец, провожая сына в армию? Чтобы сын вернулся крепким, сильным, понимающим мужскую дружбу; умеющим любить и уважать женщину, проявляющим доброту к родителям, к старшим; получившим не только физическое, но и духовное развитие. За два года много можно сделать хорошего для человека. Как это лучше сделать? Есть командиры, политработники, имеющие богатый педагогический опыт. Но тут и мы, работники искусства, должны больше уделять внимания армии. Какие фильмы показывают солдату? Какие книги стоят на полках полковых библиотек? Знаю, иногда для «заполнения зала» на непопулярные спектакли приглашают солдат, а потом рапортуют о шефском «мероприятии».

Истинное шефство над воинами ничего общего с такими «мероприятиями» не имеет. Воинам мы должны дать самое лучшее из того, что есть у нас. То, что помогает формировать характер, мировоззрение, личность.

Армия — наша общая забота. Ей очень нужно наше внимание. Добрый совет. Деловая помощь. И на старых своих солдат она всегда может рассчитывать.

Тонкий лирик, глубокий философ, страстный публицист, неутомимый общественный деятель, борец за мир… Это все о Михаиле Александровиче Дудине. Из статей о нем, отзывов товарищей по писательскому цеху, однополчан-гангутцев, ленинградцев, с которыми я разговаривал о поэте и его творчестве.

Сам же Дудин считает себя просто солдатом:

Тем не менее с 1939 года, когда был призван на действительную, и до сих пор все идет боец Дудин по дороге жизни, осуществляя те «возвышенные истины». Начинал с первого шага в полковой школе. Именно тогда ему выпало жестокое испытание боем. В то утро командир выстроил личный состав на плацу и объявил:

— В трудный для Родины час добровольно желающие грудью стать на защиту завоеваний революции… двадцать шагов вперед!

На какое-то мгновение плац захлестнула тишина, вспоминал в свое время земляк и однополчанин Дудина Владимир Жуков. Как в ночной солдатской казарме, стало слышно, человеческое дыхание… Левее третьей пулеметной роты, на самом фланге, взад-вперед покачнулся тесный квадратик артиллеристов, и видно было, как вместе с другими размашисто шагнул тощий и высокий никогда не унывающий разведчик батареи Михаил Дудин.

Его первая награда в жизни — медаль «За отвагу». Потом будут ордена Ленина и другие ордена и медали, но эта останется особой. Почему?

— Когда начинаешь жить большой целью, прежде всего очень важно определить свои качества. Я знал, что трудолюбив, никакая работа меня не сломит, ни разу не встречал среди ивановских лодырей и вообще людей, у которых руки ни к чему не приложены. А вот насколько годен для боя за счастье людей, за правду, справедливость, это всегда вопрос. Сколько живу, столько и делаю те двадцать шагов вперед. Может, теперь когда-нибудь и поостерегся бы, сделал поменьше, да перед памятью стыдно. Перед первой своей медалью, ведь она как эталон совести…

— Михаил Александрович, фронтовики неизменно в разговоре о вас вспоминают стихотворение «Соловьи». Знаю, что оно вошло в антологию лучшей фронтовой лирики. В то же время ленинградские поэты, в частности Реза Халид, рассказывали, что далось оно вам не просто. Не в смысле написания…

— У поэта стихи — это поступки. Их потенциал измеряется не напряжением огарка свечи. Если помните, «Соловьи» заканчиваются такой мыслью:

И на следующий день после опубликования этих строк в газете 23-й армии «Знамя победы» и еще долго после войны пришлось за эту мысль прямо-таки сражаться. Кое-кто никак не хотел принять нашу солдатскую убежденность в необходимости самопожертвования, если это в конечном счете послужит победе справедливого дела. Разве не поддержкой моим «Соловьям» стали поступки наших парней на земле Афганистана? Или действия героев Чернобыля?..

Кто-то метко сказал, что стихи по масштабу отличаются от факта на величину души художника. У настоящего мастера она неохватна. Вот у Дудина:

И я спрашиваю Михаила Александровича, когда и как стал он поэтом.

— Стихи пришли ко мне на войне. И с тех пор Поэзия стала моей судьбой, моей школой мужества. Где это было? Наверное, невозможно обозначить такую точку. Может быть, еще в полковой школе, может быть, позже, на полуострове Гангут, на Ханко, который, находясь на 450 километров западнее осажденного фашистами Ленинграда, не дрогнул, не познал отступления…

Многие, многие стихи поэта посвящены гангутцам, многие — блокадному Ленинграду, где Дудин был после Ханко. Не только в стихах, но и в боевой публицистике рассказывает он о мужестве и стойкости защитников города Ленина. О них — его сочное разговорное слово в кругу однополчан, нынешних воинов. И вот уже встает перед тобой, словно живой, образ гангутца Владимира Массальского, который на празднике Победы в сорок пятом поднимает на руки маленькую девочку, а она прижимается к его исполосованному шрамами лицу, играет его Золотой Звездой Героя. И Александр Никольский встает перед тобой — архитектор, создающий в самом трудном сорок втором в подвале Эрмитажа проекты триумфальных арок…