Александр Севастьянов - Дело Тихонова-Хасис

Такой поворот обязывает нас обратиться к личности Маркелова, чтобы прояснить основательность обвинительной версии в части мотива преступления.

Был ли Маркелов действительно убит по идеологическим мотивам, в чем нас пыталось убедить обвинение и судья Замашнюк?

Друзья и политические единомышленники убитого адвоката выпустили после его смерти книгу, где собрали все его выступления и публикации, а также воспоминания о нем: «Стас Маркелов: никто кроме меня» [27]. Знакомство с этой книгой позволяет вполне объемно и объективно представить личность покойного.

Итак, попробуем взглянуть на Станислава Маркелова с точки зрения не юридической или политической, а чисто человеческой, моральной. Какие идеи двигали им?

Составители книги утверждают, что именно Маркелову в определяющей степени принадлежит авторство брошюры «Красная книга антифа», в которой, например, говорится: «Невозможно стать политиком, неважно, провластным или оппозиционным, пока не вылизал зад двуглавому орлу и не поклялся в любви к прочим имперским символам». Вот названия некоторых разделов этой брошюры: «Почему мы не патриоты», «Патриотизм как диагноз», «Патриотизм — это трусость!», «Патриотизм — это предательство!», «Патриотизм — это смерть!», «Патриотизм — это страх!», «Патриотизм не имеет смысла!», «Патриотизм — это болезнь!» (здесь утверждается: «Те, кто вздумал заболеть ею серьезно, превращаются в махровых нацистов и погромщиков. Между патриотом и нацистом фактически нет разницы»). И т. д.

Данные тезисы представляют собою своего рода камертон Маркелова, квинтэссенцию его политических убеждений. Но, конечно, ими его взгляды не исчерпываются, являя собой причудливую смесь левого социал-анархизма и крутого либерализма западнического толка: «Я всегда, будучи левым, был западником по своим мировоззренческим позициям, но никогда не был марксистом» [28]. Он характерно именовал себя сам «ЛСД» («левый социал-демократ»). «Человеком глубоко левой культуры» именует его друг и соратник, историк-анархист Вадим Дамье.

Вчитываясь в книгу, я с изумлением обнаружил, что по целому ряду своих взглядов на российскую историю и современность Маркелов, левый («меньшевик-мартовец») и близко связанный с анархистами вообще, как ни странно, максимально приближен и к русским национал-анархистам. А именно, к теории НОРНА, разработанной профессором Петром Хомяковым, являющейся официальной идеологией печально знаменитого Северного Братства. Того самого, которое, по версии либеральных СМИ, предложило интернет-публике игровой вариант убийства «адвоката Маркелова» [29]. Крайности сближаются? В данном случае сближение произошло на почве глубинной ненависти к русской государственности.

И еще важный момент. Маркелов — левак среди либералов и либерал среди леваков — казалось, был обречен оставаться белой вороной в любом из этих сообществ. Ан, нет. Социалист и анархист, хотя последнее сам отрицал, антилиберал, «антифашист» (читай: антипатриот и антинационалист), в юности отождествлявший себя с хиппи, Маркелов, в чьих жилах текла кровь как минимум трех народов, был, прежде всего, интернационалистом. Убежденным и убеждающим. Друзья не зря называли его «космополитом по духу». Не здесь ли разгадка того, что сегодня он стал иконой именно в лагере либералов, на который объективно работал, несмотря на все расхождения. И недаром главный рупор этого лагеря, ультралиберальная «Новая газета» подняла его на щит. Такова объективная сила вещей: за интернационализм-космополитизм и «антифашизм» либералы простили Маркелову даже левацкий анти-либерализм.

Свою нутряную русофобию Маркелов не раз доказывал действием. Ярче всего это проявилось в связи с его судебными процессами по поводу чеченских дел. Таких процессов у него лично и у возглавляемого им Института верховенства права было немало: «Достаточно сказать, что в Чечне я бываю приблизительно раз в месяц, может быть, раз в полтора месяца» [30]. Всем памятны дела Буданова, Ульмана, Лапина (Кадета), дело по убийству Евлоева, дело похищенного властями Магомедсалаха Масаева и мн. др. Во всех этих делах Маркелов неизменно был на чеченской стороне.

Перед нами человек, который в разгар жесточайшей этнической войны сознательно и активно предал свой народ и перешел на сторону врага. Он сделал это открыто, чуть не хвастаясь. «Дело это (полковника Юрия Буданова. — А.С.) изначально воспринималось многими продолжением той же войны. С одной стороны — русские: федеральный офицер и его адвокаты, с другой — чеченцы: семья Кунгаевых и адвокат Хамзаев (очень, кстати, грамотный и опытный). Когда же я, русский адвокат, подключился к потерпевшей стороне, сложившаяся картина существенно изменилась», — признавался Маркелов «Новой газете» [31]. Все именно так, ни убавить, ни прибавить.

Маркелов, конечно, защищал не только чеченцев. Наряду с ними среди его подзащитных мы видим активистов (чтобы не сказать экстремистов) левого и анархического толка, а также любых других «протестантов» от экологов до профсоюзников. Защищал он и белорусских присяжных борцов с Александром Лукашенко, для чего не раз ездил в Белоруссию. Такая специализация на противниках государственной власти как таковой обращает на себя внимание.

«Адвокат должен защищать всех!» — возразят люди наивные, но я отлично знаю, что на практике всегда имеет место определенная избирательность. Разные категории лиц обращаются к разным адвокатам обязательно с учетом их взглядов и пристрастий, а то и национальной принадлежности. Потому что это влияет на их поведение в суде и тем самым — на исход дела. Можно сказать, адвокатское сообщество разделено на своего рода фракции «по интересам».

Нельзя не заметить в этой связи, что адвокат Роман Карпинский, защищавший в Мосгорсуде интересы вдовы Маркелова, тоже не случайно оказался в этой роли: за ним идет слава определенного сорта. Я не стану утверждать, что Карпинский — тайный русофоб, ненавистник русских и России, представитель «пятой колонны». Но знаменателен тот факт, что в числе его клиентов мы встречаем ультралибералов и вообще не лучших друзей нашей страны. Он, например, представлял интересы: 1) семьи известного ельциноида Сергея Юшенкова; 2) Андрея Пионтковского, автора книги о России под характерным названием «Нелюбимая страна»; 3) польских граждан, предъявивших нашей стране немалые претензии по поводу Катыни. И т. д.

Случайно ли его задействовали в данном процессе? Не думаю. Маркелов и Карпинский люди одного склада, одного закала, они из одного садка («по делам их узнаете их»). И слава того же сорта за Маркеловым, конечно, тоже шла. Есть такие адвокаты…