Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина

Однако, в любом случае, автор может засвидетельствовать, что если пленный российский солдат принимал ислам, то обращение с ним становилось гораздо более гуманным. Например, я встречал таких новообращенных мусульман в чеченских семьях, живших в них фактически на правах родственника.

Особенно часто нетерпимо относились к христианам боевики-«ваххабиты». Интересно и отношение к христианам чеченского террориста Тамерлана Царнаева, устроившего взрыв на марафоне в Бостоне. Как вспоминают очевидцы, Тамерлан прервал службу в бостонской мечети, когда имам привел пастве в качестве примера Мартина Лютера Кинга. По мнению Царнаева, мусульманину нечему учиться у христианина.

Такой подход к христианам (не как к людям писания, а как к врагам) достаточно характерен для боевиков Исламского государства (ИГ) в Сирии, Ираке и Египте, где нападение на христианские церкви стало уже почти рутинным явлением.

Похоже, что это отношение к христианам получает все большее распространение и среди северокавказских радикалов. Так, 18 февраля 2018 года во время празднования Масленицы в православном храме дагестанского города Кизляр молодой местный житель, накануне присягнувший «Исламскому государству» (ИГ), открыл стрельбу по прихожанам из охотничьего ружья, крича: «Аллах Акбар!» ИГ взяла на себя ответственность за этот теракт, в результате которого погибло пять женщин.

Увы, поскольку количество сторонников Исламского государства увеличивается как на Кавказе, так и в Средней Азии, нет никакой уверенности, что подобные кровавые бойни не повторятся вновь.

По законам шариата жили не только в Чечне, но и в отдельных анклавах Дагестана, где были де-факто созданы микрохалифаты. Конечно, не случайно, что шариат стал внедряться именно в тех селах, где были сильны позиции «ваххабитов».

Наиболее крупным таким анклавом была так называемая Кадарская зона, где местные жители (даргинцы по национальности) провозгласили «отдельную исламскую территорию». «Территория» располагалась в Кадарском ущелье; в нее входило крупное село Карамахи, а также селения Чабанмахи, Кадар и Ванашимахи. Кадарскому микрохалифату оказывал личное покровительство знаменитый чеченский полевой командир арабского происхождения Хаттаб, женившийся на местной девушке.

Село Губден

Я побывал в Карамахи в 1998 году. На въезде в село меня встретил плакат: «Вы въезжаете на территорию, живущую по законам шариата. Ввоз алкоголя и наркотиков запрещен!» Здесь же располагался вооруженный пост. Вежливые бородачи тщательно изучили мое журналистское удостоверение, проверили содержимое моего рюкзака («Вдруг, водку с собой везешь! Знаем мы вашего брата-репортера!») и лишь затем пропустили меня в село.

То, что я увидел, мало походило на привычный для меня Дагестан. Больше всего поражала ухоженность улиц, добротность домов. Практически во дворе каждого дома стояли «КАМАЗ» (почти все местные жители работали дальнобойщиками) и дорогая иномарка. Одетые в паранджу женщины отказывались отвечать на мои вопросы, а вот их мужья с бородами по пояс были вполне словоохотливы.

— Мы не пьем, не курим и, как настоящие мусульмане, много работаем. Именно в этом секрет нашего богатства. Однако за годы советской власти сложилось целое поколение людей, которых раздражает, когда люди ведут жизнь настоящего мусульманина. Именно такие кафиры и дали нам кличку «ваххабиты», — утверждал в беседе со мной один из лидеров мусульманской общины села Карамахи Мухтар Атаев.

Хотя Атаев и настаивал, что местные жители занимаются «мирным трудом», он не отрицал, что местные салафиты вооружены самым современным оружием, и у них есть даже зенитные установки.

— Мы мирные люди и ни на кого не собираемся нападать. Оружие нам нужно лишь для того, чтобы Кремль не напал на нашу исламскую территорию, — объясняет мне Атаев.

— А помогут ли вам в случае вторжения российских войск чеченцы? — спрашиваю.

— Конечно же, чеченские братья придут нам на помощь, но не только они. Наш учитель Хаттаб женат на девушке из нашего села и считает Карамахи своим домом, и этот великий мусульманин не останется в стороне, если в наш дом постучится беда.

Я было хотел поспрашивать моего нового знакомого еще по военной тематике, но он деликатно перевел разговор на другую тему:

— Все, ни слова больше о войне! Наше главное оружие — это знания. Пойдемте, я покажу вам наш аналитический центр, чтобы вы не думали, что беседуете с какими-то деревенскими дикарями.

Центр и правда впечатлял. Здесь стояли самые современные компьютеры, была создана видеотека.

— У нас есть данные о всех дагестанских и российских политиках, мы можем послушать и посмотреть все их речи. Мы не какие-то там кровожадные дикари, а миролюбивые современные мусульмане, — хвастался Мухтар.

Тем не менее миролюбивость кадарских салафитов вызывала у меня определенные сомнения. В 1998 году было совершено нападение на российскую воинскую часть в городе Буйнакске. Ответственность за нападение взяла на себя подпольная организация «Центральный фронт освобождения Дагестана».

— По милости Аллаха, мы подняли оружие против русских кафиров, и то, что народ Афганистана и чеченский народ победили в войне против российских агрессоров, — это доказательство того, что мусульмане побеждают своей верой, а не числом и снаряжением. Мы хотим освободить Дагестан от русских кафиров, чтобы они не командовали нами, чтобы не учили, как нам жить и как умирать, чтобы не забирали наших детей в свою армию… Вооружайтесь и обучайтесь, чтобы прогнать русских кафиров с нашей земли. Кто хочет подняться против русских кафиров, приходите к нам обучаться. Мы объединимся в единую силу. Пока мы вместе, весь мир будет у наших ног, а это неплохая собственность. Аллах Акбар! — говорилось в прокламации «фронта».

Дагестанские власти почти сразу же «вычислили», какие именно силы входят в подпольную организацию. Они в открытую заявили, что нападение на российских военных совершил отряд Хаттаба при поддержке кадарских «ваххабитов». Косвенно это подтвердили и российские власти. Так, тогдашний секретарь Совета безопасности России Иван Рыбкин заявил, что «для спецслужб не секрет, что большинство лагерей и тренировочных баз полевого командира Хаттаба находятся на территории Дагестана».

Село Губден

Утверждение Рыбкина подтверждает публикация британского Кестонского института, опубликовавшего рассказ пожелавшего остаться неизвестным сотрудника Института востоковедения РАН, который, под видом желающего приобщиться к «истинному исламу», прожил месяц в карамахинской общине фундаменталистов (Lifeamong Dagestan’sMuslims:aneyewitnessaccount, keston.org, 1 ноября 1999).