Леонид Млечин - Степан Бандера и судьба Украины

Костельник его дополнил:

— Ответ уже есть. Арестованы те, которые писали его — Галянт и другие.

После этого «дополнения» раздраженный Богданов предложил Костельнику выйти из комнаты покурить. Когда они остались одни, стал ему выговаривать:

— Такого рода заявления — провокационные и вредные.

Костельник уверенно ответил:

— Разве вы не видите, что эти бараны боятся изменить папе и надеются на что-то другое? Я их хотел напугать.

Некоторые из священников говорили:

— Как можно за несколько часов или дней переменить вероисповедание? Это все равно, что начать жизнь заново.

Тем не менее, после двухчасового раздумья написали заявление: «пiддаемося пiд юрисдикцiю iнiцативноi групи».

Богданов доложил начальству:

«Я пришел к заключению, что, подписав это заявление, они остались с теми же политическими взглядами и религиозными убеждениями. А подписали заявление только страха ради. В дальнейшем предстоит большая работа по перевоспитанию униатского духовенства как в религиозном, так и в политическом отношении. Областным управлениям необходимо лучше готовить совещание».

3 августа 1945 года начальник Львовского управления госбезопасности генерал-лейтенант Воронин переправил наркому Савченко агентурную запись разговора священников Котива и Кладочного, вернувшихся из Киева.

Они делились впечатлениями.

— Лишь в Киеве я понял, что Львов — украинский город, — заметил Кладочный. — Киев окончательно русифицирован.

Заговорили об арестованных епископах униатской церкви.

— На суде, — предсказал Кладочный, — они будут во всем признаваться и подтверждать все приписываемые им злодеяния: и связь с немцами, и помощь УПА*, и активность в ОУН*. Все, что захотят от них чекисты.

Священник Котив обреченно заметил:

— Мне в НКГБ в Киеве сказали — ваш митрополит будет висеть на одной виселице, а вы — на другой…

21 августа Богданов с Костельником поехали в село Куликово. В Куликовский деканат входило восемнадцать священников, присутствовало тринадцать.

— Мы впервые слышим, что нашей церкви не существует, — с вызовом произнес священник Владимир Федорович Гладкий. — Арест митрополита Слипого и епископов Будки, Чарнецкого и Хомышина еще не означает ликвидацию церкви, так как наш епископ Перемышльский Коциловский живет и по-прежнему руководит епархией.

— Коциловский находится в Польше, — напомнил Богданов, — а вы живете в Советском Союзе.

— Я в течение сорока лет являюсь священником, — продолжал Гладкий. — Изменить за такое короткое время свои убеждения я не могу.

Декан Иван Иванович Пастернак и другие священники попросили дать им возможность поговорить наедине. Гости вышли из комнаты. Через двадцать минут их пригласили вернуться. Заместитель декана Глацкий заявил:

— Мы предлагаем написать так. В связи с тем, что униатская церковь ликвидирована советской властью, мы переходим в юрисдикцию инициативной группы. При этой формулировке совесть у нас будет чиста и будет чем оправдаться перед верующими, которые могут обвинить нас в измене католической церкви.

Костельник предложил другую формулировку: «Желая воссоединиться с православной церковью, переходим в юрисдикцию инициативной группы».

— Мы такой декларации подписать не можем, — отказался Глацкий, — так как нам не позволяет совесть.

Костельник обратился к декану Пастернаку и предложил написать заявление в предложенной им формулировке. Пастернак ответил, что он в силу возраста (ему восемьдесят два года) писать не может, так как дрожат руки. Костельник сам написал заявление и положил перед ним. Тот подписал. Костельник обратился к остальным. Священники ответили, что вторым должен подписать заместитель декана. Глацкий отказался.

Когда все священники отказались подписать, декан Пастернак заявил:

— Я также снимаю свою подпись.

Богданов предложил Костельнику все прекратить и возвращаться. Но уехали они, уверенные, что в конечном счете заявление будет подписано. Оказались правы. Оставшись одни, священники поставили свои подписи. Заявление передали секретарю райисполкома.

Следующий пункт назначения — город Рава-Русская.

Священник из села Девятив Владимир Игнатьевич Гайтиш спросил:

— Что ждет священников, которые не перейдут в православную церковь? И можно ли выехать за границу?

— Паны отцы, за непереход в православие, может быть, и не арестуют, — откровенно ответил Костельник. — Но в связи с тем, что эта акция поддерживается правительством, то органы власти могут найти другие причины для того, чтобы ущемить вас. А в части выезда за границу, то куда вы поедете? В Польшу, что ли? Что вас там ждет? Убийства в польской пляцувке и уничтожение ваших родных.

Двое священников Рава-Русского района не согласились перейти в юрисдикцию инициативной группы: Иосиф Никитович Лещук и Ярослав Юрьевич Мартынюк. Заявили, что религиозных взглядов изменить не могут. Мартынюк взял с собой мешок продуктов, прихватил подушку, одеяло и все другое, что может понадобиться в тюрьме. На вопрос Богданова, зачем он все это принес, ответил:

— Для того, чтобы убедить меня в справедливости православия, потребуется два — три месяца. Я на этот срок и набрал продуктов.

16 сентября 1945 года капитан Богданов составил очередную справку:

«Я вместе с доктором Постельником выезжал в село Яворов для проведения совещания духовенства по вопросу воссоединения. Первый раз священники были созваны 7 сентября, но мы не поехали в Яворов, потому что машина 2-го отдела УНКГБ стала на ремонт, а облисполком категорически отказался давать машины для подобных поездок в районы, мотивируя тем, что свободных незакрепленных машин нет. Как выразились руководители облисполкома — председатель т. Козырев и секретарь т. Томенко: «Воссоединением церквей занимаются органы НКГБ, пусть они вам дают машину».

После обычного выступления Постельника священник Андрей Михайлович Михайлык из села Шкло заявил:

— Мне с вами не по пути. В православие не пойду. Если нельзя будет дальше служить греко-католической церкви, то я пойду в каменщики.

Богданов сказал Михайлыку, что в таком случае ему на совещании больше делать нечего, и он может идти домой. Михайлык вышел. Вслед за ним поднялись все остальные. Богданов сказал, что предложение уйти относится только к Михайлыку. Священники хором ответили, что полностью разделяют взгляды Михайлыка, и демонстративно вышли.

«Настолько враждебно настроены священники к Постельнику и проводимой им работе, — написал в отчете Богданов, — что хозяин квартиры даже не пригласил Постельника на обед. Срыв совещания произошел в связи с тем, что райотдел УНПГБ не провел необходимой подготовительной работы. Агентурно-оперативная работа РО НПГБ по линии униатской церкви стоит на низком уровне. В Яворовском районе семнадцать униатских священников, из них арестован лишь один».