Леонид Млечин - Смерть Сталина

Из всех сталинских соратников Булганин, пожалуй, запомнился меньше других, хотя этот благообразный господин с бородкой оказался в какой-то момент самым близким к вождю человеком, несколько лет возглавлял вооруженные силы страны, а при Хрущеве руководил советским правительством.

Николай Александрович Булганин родился в Нижнем Новгороде в 1895 году, его отец служил управляющим на фабрике. Будущий глава правительства начинал учеником электротехника в Нижнем Новгороде. В двадцать два года окончил реальное училище — это его единственное образование, в анкетах писал: неоконченное среднее.

После революции служил в охране Растяпинского завода взрывчатых веществ в Нижегородской губернии. В 1918 году его взяли в ВЧК. Прослужил четыре года, в том числе в Особом отделе Туркестанского фронта, последняя должность — заместитель начальника информационного отдела по транспорту ГПУ РСФСР. В октябре 1922 года он ушел из органов госбезопасности в электротрест Высшего совета народного хозяйства.

В 1927 году его перевели директором Московского электрозавода, в 1931 году сразу назначили председателем исполкома Моссовета. Хозяином Москвы был Каганович, но он занимал слишком много постов, чтобы вникать в московские дела. Городское хозяйство он поручил энергичным и толковым Хрущеву и Булганину. Они жили в одном доме, даже на одной лестничной площадке, дружили семьями. Сталин всегда приглашал их вместе, с легкой иронией называл «отцами города».

14 августа 1936 года с санкции политбюро Булганин получил отпуск и вместе с группой инженеров и сотрудников Моссовета поехал знакомиться с городским хозяйством Берлина, Вены, Парижа и Лондона. Поездка произвела сильное впечатление.

В сентябре Булганин телеграфировал в Москву:

«Сталину.

При ознакомлении с коммунальным хозяйством и строительством в Париже, Лондоне видели оборудование и механизмы, представляющие интерес для московского хозяйства. Образцы некоторых наиболее интересных механизмов, не изготовляющихся на наших заводах, считаю полезным купить.

Прошу ассигновать на покупку образцов сто пятьдесят тысяч рублей с покупкой их в Лондоне, Париже, Стокгольме по моему указанию».

Каганович переслал телеграмму находившемуся в отпуске Сталину, приписав: «Мы думаем, что можно отпустить просимые Булганиным 150 тысяч рублей. Просим сообщить Ваше мнение».

Сталин согласился.

В 1937 году Булганин, председатель Моссовета, выступал на I Всесоюзном съезде архитекторов с речью «Реконструкция городов, жилищное строительство и задачи архитектора». Городской голова с гордостью говорил:

— Когда мы ломали Иверскую часовню, многие говорили: «Хуже будет». Сломали — лучше стало. На Садовом кольце вырубили деревья, лучше стало, товарищи.

Стенограмма зафиксировала: в зале раздались аплодисменты. Еще в ноябре 1934 года в Москве взрывами снесли стену Китай-города, Сухареву башню, Иверские ворота. В тот момент казалось, что москвичи радуются переменам в городе. В процессе реконструкции Москвы вырубили деревья на Садовом кольце. При этом одновременно пропагандировался лозунг «озеленения» столицы.

Булганину пришлось объясняться по этому поводу на съезде архитекторов:

— Следующий вопрос наиболее пикантный, и я думаю, многие ждут, что я по этому поводу скажу, — это об озеленении. (Смех в зале.) Мне говорили товарищи: хотелось бы послушать Булганина, как он выкрутится из этого положения. (Смех в зале, аплодисменты.)

Булганин объяснил, что вырубка деревьев совершенно не противоречит озеленению:

— Вырубили деревья, и стало лучше, товарищи.

В зале опять раздались смех и аплодисменты…

Летом 1937 года Сталин сделал Булганина главой правительства России, а через год назначил председателем правления Госбанка и одновременно — для поднятия статуса — заместителем главы союзного правительства.

Всю войну Булганин провел на фронте. Он был членом Военного совета Западного фронта в самые трудные месяцы 1941 года. В декабре 1942 года он получил звание генерал-лейтенанта. Командующих фронтами Сталин менял, Булганин оставался на месте. Николай Александрович был назначен уполномоченным по использованию реактивных систем залпового огня — знаменитых «катюш».

Решение о серийном производстве боевых машин реактивной артиллерии правительство приняло 21 июня 1941 года. Слишком поздно… Когда началась война, из семи машин, имевшихся в наличии, сформировали 1-ю экспериментальную батарею реактивной артиллерии.

14 июля 1941 года под Оршей батарея нанесла первый удар по скоплению немцев на переправе через реку Оршицу. Семь машин БМ-13 под командованием капитана Ивана Андреевича Флерова за восемь секунд выпустили сто двенадцать реактивных снарядов. Капитан Флеров отличился в финскую войну, получил редкий тогда орден Красной Звезды и поступил в Артиллерийскую академию имени Ф.Э. Дзержинского. С первого курса его и назначили командиром батареи.

За успехами «катюш» следил сам Сталин. Ему докладывал член Военного совета Западного фронта Булганин:

«Действиями батареи реактивных снарядов 31 июля в Ярцевском направлении на немцев был наведен буквально ужас. Батареей PC был обстрелян находившийся в лощине батальон немцев, обратившийся в паническое бегство. Большая часть противника из батальона была уничтожена на месте.

В дивизии среди красноармейцев вокруг действий этой батареи нескончаемые разговоры. Практика показывает, что батарея PC — сильно эффективное оружие».

В 1943–1944 годах Булганин последовательно занимал должность члена Военного совета 2-го Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов. В июле 1944-го ему присвоили звание генерал-полковника, в ноябре он стал генералом армии.

Военным человеком он не стал, даже в суровых условиях фронтовой жизни сумел неплохо устроить свой быт, поэтому подчиненные, особенно окопные офицеры, относились к нему пренебрежительно.

Один из штабных офицеров, служивший в оперативном отделе армии, через много лет после войны вспоминал, как его отправили с докладом в штаб фронта:

«К начальнику штаба фронта я попал сразу после приезда с аэродрома. Через пять минут после прихода в блиндаж я уже был у Жукова. Напротив, к члену Военного совета фронта Булганину можно было попасть только на следующий день.

Меня поразил тогда различный по численности обслуживающий персонал у трех военачальников: у начальника штаба фронта Соколовского в приемной сидел один адъютант, у Жукова — адъютант и офицер, а у Булганина сидело человек пять политработников высокого ранга, два телефониста, личный повар, официант с подносом, который волновался, что остынут паровые котлетки, приготовленные специально для члена Военного совета. Из разговора в приемной я узнал, что Булганин не кушает жареных котлет.