Роман Василишин - Сверхновый завет

Книга «СВЕРХНОВЫЙ ЗАВЕТ» шла к читателям так долго и с таким скрипом, что я даже пару раз подумывал отказаться от нее и предать анафеме. И лишь тот факт, что деньги на издание собирали сами читатели народной предоплатой, уберег меня от этого радикального шага. Три раза я менял название книги и переписывал ее заново, но перечитав написанное, отвергал всю проделанную работу. Что-то во всей этой затее с Заветом было нарочитое. Идея Завета мне в голову-то пришла помимо моего хотения, но сам Завет от меня ускользал, как и подлинный смысл собственного замысла с книгой.

Впервые в жизни на своей собственной шкуре мне довелось прочувствовать, как это забрести в истинный творческий тупик без всякого выхода. Вроде бы голова на месте и полно энергии внутри, но ничего придумать и написать не удается. А то, что выходит из-под пера — хоть и добротная, но халтура, за которую стыдно прежде всего перед самим собой.

Но вот, в один самый обычный день, повинуясь какому-то внутреннему толчку, я сел за стол и практически без отрыва написал, но не первую, как намеревался, а вторую часть этой книги «ЛЮДИ И НЕ ЛЮДИ». Писал едва ли ни автоматическим письмом в каком-то глубоком отрешении от текста. Все что происходило вокруг меня, я осознавал и контролировал, но что там выходило из-под пера, вряд ли понимал. Когда перечитал написанное, то сам удивился — будто мне кто-то очень складно уже готовый структурированный текст надиктовал, а я его лишь перенес на бумагу. После второй части я тем же способом соорудил и часть первую «КАК УСТРОЕНО ЧЕЛОВЕЧЕСТВО». Дальше дело пошло еще веселей. Третью часть книги «РЕВОЛЮЦИОННАЯ ЭКСПРОПРИАЦИЯ» я словно увидел на каком-то внутреннем экране, будто остросюжетный боевик, и только успевал записывать повороты сценарной фабулы и делать описания декораций. Странность была в том, что записанное таким способом я по прочтении вообще не исправлял, а только лишь сокращал. Дело приняло какой-то детективный оборот: книга вроде бы моя, но писал ее как бы и не я, а мне ее кто-то неизвестный продиктовал. Даже неудобно перед читателями.

Но затем дело снова застопорилось, так как никаких заповедей с Неба мне никто и не думал передавать. Как же мне было оглашать «СВЕРХНОВЫЙ ЗАВЕТ» без единой заповеди? В общем, чувствовал я себя глупо, никакого выхода не находил, и было мне отнюдь не смешно на фоне настойчивых вопросов дорогих читателей о судьбе книги. И тем не менее весь предыдущий текст без резюмирующей части казался абсолютно бесполезным, все сроки выхода книги сорваны, а я не имел малейшего понятия, как ее завершить. Книга начала превращаться в эдакую панаму на фоне моей полнейшей беспомощности сдвинуть ее с мертвой точки.

А потом в одно прекрасное утро уселся я таки за стол, ударил бодренько по клавиатуре с намерением написать что-то актуальное для сайта «Контрольный выстрел», но вдруг на бумагу исторглись те самые заповеди Завета, о которых я уже и думать забыл. Особо отмечу, что ничего подобного у меня в голове не строилось, и я умом своим этот Завет видел иным. Однако, в книге он будет представлен именно таким, каким он сам собою лег на клавиатуру, с чем читателям придется примириться.

Сразу оговорюсь, что семисвечники мне не грезились, и терновые кусты вокруг меня не воспламенялись. Да и не растет посреди Киева неопалимая купина. Никакого трубного гласа с Небес я не слышал, и никакие блискавицы не прорезали небо в тот миг, когда Завет проходил сквозь мое сознание. Можно ли назвать все это Откровением, без грома и огня с Небес? С другой стороны, а почему не я должен был услышать ответ на свой вопрос, который сам же и задал, и именно от Того, кому я его задал? Почему Вседержитель может являться темным козопасам в глухом зажопье, но не может высказаться вслух на страницах этой книги?

Однако, лично меня эти проблемы уже не волнуют. «СВЕРХНОВЫЙ ЗАВЕТ» — моя последняя книга о судьбе, политике и власти. Отныне перехожу в светлые жанры, где у меня будут на первых ролях исключительно положительные лирические герои.

Поелику дело таки сделано, «не стреляйте в пианиста!»

Глядя на окружающий мир, трудно отделаться от нарочитой его бутафорности. Совсем еще недавно человек старался жизнь свою увенчать наследием прочным и долговечным, оставляя после себя города, заводы, мосты, сады и гранитные обелиски. Но все это, только лишь вчера возведенное для будущих поколений, уже разрушено и заметено пылью. Современный же человек строит свою колыбель на фундаменте из облаков, возводя на нем стены из миражей. Но самое удивительное не в том, что такое вообще возможно, а в том, что сооружения эти таки стоят как ни в чем не бывало. И мало того, что стоят, так еще, глядишь, простоят века! Поди теперь разберись, что прочнее — реальная реальность или вымышленная?

Видимое — иллюзорно, а реальное — намеренно скрыто и невидимо. То, что люди принимают за окружающую действительность, — плод внешнего внушения, а наша жизнь в большинстве своем состоит из бесконечной цепи ложных образов и бездумных выборов, которые мы делаем под влиянием «общепринятого», практически не вникая в смысл происходящего, не осознавая своей роли в реальном замысле. Но текучесть окружающего мира — это не цепь случайных явлений, куда мы встроены беспорядочным образом, вливая свою свободную волю в ручейки, реки и океаны из миллиардов свободных воль. Окружающая реальная реальность, тщательно замешанная на дрожжах виртуальности, это творение активной разумной силы, дирижирующей нашей жизнью извне. А замысел сценаристов и постановщиков на государственном и глобальном уровне состоит в том, чтобы:

скрыть истинную картину мира от проживающего в нем большинства граждан;

поместить население внутрь бутафорского реквизита, который оно, большинство, и будет искренне считать настоящей реальностью.

Притом, реальность, что вокруг нас, фальсифицирована тотально и фундаментально во всех сферах общественной жизни. Перелицовке подвергнуты естественные науки и история, культурное достояние и хронология человечества, экономические модели и промышленные технологии, управленческие системы и технологии массового влияния, фундаментальные законы и космические полеты, медицина и антропология, литературные имена и географические названия, права собственности, владения, наследования и генеалогические древа, династические линии, датировки исторических событий и природных катаклизмов, географические карты и так называемые «священные писания».