Олег Платонов - Ленив ли русский мужик?

Пятьдесят процентов заработанного осужденными в колонии изымается на содержание правоохранительных органов, а многие осужденные отчисляют средства и на другие цели. На продуктовый ларек разрешается тратить 10–15 рублей в месяц. «И выходит… («мужик») через несколько лет из ворот колонии потерявший здоровье, без денег, измученный долгой унизительной зависимостью, профессионально ни к чему не пригодный». А ведь таких «мужиков» сейчас в колониях около 800 тысяч, а в 70-х годах было в два раза больше.

Наряду с принудительным трудом заключенных широкие масштабы имеет принудительный солдатский труд. Солдат, взятый на службу, чтобы защищать Родину, используется министерствами и ведомствами (Минводхоз, Минтрансстрой, Минтяжстрой и мн. др.) как неквалифицированная рабочая сила, которую можно эксплуатировать выше всяких возможностей и при безразмерном рабочем дне.

«В «военно-трудовых армиях» сегодня работают, по нашим примерным расчетам, не менее миллиона человек. Своим трудом эти армии значительно облегчают жизнь паразитирующим на солдатском труде министерствам и ведомствам. Как правильно отмечается: «Привлечение солдат к выполнению плановых заданий «развращает» многие наши ведомства, они перестают соразмерять свои желания и возможности: рабочая сила-то ведомству ничего не стоит». Ни соцкультбыт нормальный создавать, ни зарплату человеческую платить солдатам, по мнению руководителей ведомств, не надо. И эксплуатация труда здесь не в меньшей степени, чем у заключенных в трудколониях.

В целом по стране сложилось крайне уродливое соотношение между настоящими тружениками и людьми, работающими, чтобы только отделаться, предпочитающими праздность труду. Обследование, проведенное в середине 80-х годов, показало, что настоящее стремление работать как можно лучше, высокая само-

дисциплина, инициативность, творческое отношение к своим обязанностям свойственно только 25–35 % занятых в нашем народном хозяйстве, причем в основном, лицам от сорока лет и старше. Примерно пятая часть работающих — лица с низкой трудовой активностью. Они инертны, работу предпочитают праздность. Нарушают трудовую дисциплину, отличаются слабой продуктивностью и низким качеством труда. Около половины взрослого населения нашей страны, хотя и понимает ценность трудолюбия и добросовестного отношения к труду, но не стремится работать как можно лучше, не обладает высокой сознательной дисциплиной, не относится инициативно и творчески к своему труду. Получается так, что, по крайней мере, две трети нашего населения трудно отнести к хорошим работникам. Степень отдачи трудового потенциала, начавшая повышаться в конце 50-х годов с 60-х годов вплоть до настоящего времени неуклонно снижается.

Катастрофически увеличился разрыв в производительности труда в нашей стране и США, и в особенности в производительности труда в сельском хозяйстве. Если в конце XIX — начала XX века Россия делала стремительный рывок к сокращению это разрыва, то в последние 70 лет (за исключением некоторых периодов) наше экономическое отставание становится все более и более явным. Оторвавшись от народных корней, превратив сферу труда в арену всевозможных социальных экспериментов, подменив национальную модель трудовой деятельности набором «временных инструкций» (от «съезда», к «съезду»), отказавшись от народных форм хозяйствования, мы все больше и больше теряем способность к продуктивному творческому труду.

Сегодня подошли к опасной черте, за которой теряются главные достоинства души народа — ее трудовые качества. Пока они продолжают жить в народной психологии преимущественно как потенциал, способный дать блестящие результаты. Но с каждым годом тысячелетний заряд этого потенциала слабеет, неработающие органы со временем атрофируются.

Чтобы остановить этот катастрофический процесс, надо встать лицом к нашей истории, вернуться к народным основам, традициям и идеалам, создать условия для возрождения народных форм хозяйствования и труда. Только в этих формах трудовой потенциал России, используемый сегодня не более чем на пятую часть, сможет дать полную отдачу.