Игорь Сид - Геопоэтика. Пунктир к теории путешествий

Если говорить о литературных издательствах России, то наиболее, если не единственно, геопоэтическим на сегодняшний день представляется «Арт Хаус медиа». В числе таких проектов последнего года, помимо недавнего сборника «трёх пограничных поэтов» «Кордон», можно назвать первую антологию русской поэзии об Одессе, «кросс-культурный» поэтический сборник Александра Кабанова с красноречивым подзаголовком «Крымско-херсонский эпос», готовящуюся к выходу монографию Элеоноры Шафранской о Ташкентском тексте в русской литературе.

Итак, суммируя все эти наблюдения, мы вынуждены отметить, что геопоэтик, как систем миропонимания, по-прежнему несколько, и сближения между ними не предвидится. Примирение концепций, тем не менее, легко достижимо, если эти геопоэтики примут на себя схиму употребления термина с каким-нибудь уточняющим эпитетом — как это сделала практическая геопоэтика. Сейчас это делается с помощью эвфемизма: вместо определения, концепция атрибутируется по имени «основателя» направления: геопоэтика по Уайту, геопоэтика по Андруховичу, и так далее. А вполне возможны и заранее непротиворечивы, между тем, геопоэтика литературная, геопоэтика аналитическая, геопоэтика политтехнологическая… Сие просто означало бы, что творческие связи человека с землёй более многообразны, чем нам казалось на давнем старте размышлений на эту тему.

Рис. 1. Исходная эмблема Боспорского форума: художник-энкауст в мастерской. Фреска из керченского некрополя времён Боспорского царства

Если рассматривать эпохи в их «идейно-семантическом» аспекте, через доминирующие в каждой из них, или приближающиеся к доминантной фазе гуманитарные концепции, то начало третьего тысячелетия как минимум в восточноевропейском и постсоветском культурном ареале отмечено, помимо прочего, триумфальным шествием геопоэтического концепта.

Геопоэтика, претерпев за тридцать лет с момента появления этого термина несколько радикальных переосмыслений, стала необходимой компонентой современной интеллектуальной жизни, увенчав собой период так называемого « пространственного поворота » в гуманитарных науках — смещения исследовательских интересов с исторических ракурсов на рассматриваемый предмет к ракурсам географическим. Этот период породил множество новых научных дисциплин близких направлений — культурную географию, метагеографию, литературную топографию, культурографию и пр., и ещё больше терминов, имеющих лишь частичное, а зачастую и весьма спорное отношение к научному дискурсу, таких как «сакральная география», «метафизическое краеведение», «фиктивное краеведение», «географика» и т. д. Характерно, что большинство подобных терминов остались оригинальными изобретениями, «персональными лейблами» их авторов, не войдя в широкое пользование. И лишь геопоэтика становится понятием общеупотребимым — как бы по-разному она ни трактовалась на определённых этапах. Очевидно, мощный потенциал этого термина заложен в самой элементарности его морфологии, в соединении ключевых для нашей темы древнегреческих корней — geo «земля» и poieticos «творческий» [73] «Геопоэтика — звучит вполне понятно для современного человека, как бы заранее убедительно. Вы правы, выдвигая новую терминологию, раскрывающую новые реалии, — без пополнения и уточнения лексики не разберёшься, что на самом деле происходит… …Боспорский форум в Крыму — хорошее подтверждение этой геопоэтической теории: объединяющим началом служит теперь игра, искусство, изыск… Безусловно, геопоэтика — это выдох времени, одно из существенных веяний…» Андрей Битов: «XXI век уже наступил». Интервью Игорю Сиду. «Литературная газета», 18.12.1996. .

«Пространственный поворот» в целом тоже происходил не сам по себе, но оказался органической частью и одним из наиболее заметных проявлений наблюдавшихся в последние десятилетия процессов всеобъемлющих изменений в мировой культуре, обобщаемых разными авторами как «эзотерическая революция» [74] Дайс Екатерина Александровна. Малая традиция европейской культуры в творчестве Джона Фаулза: диссертация на соискание учёной степени кандидата культурологии: 24.00.01.— Москва, 2006. — 202 с.: ил. РГБ ОД, 61 07–24/62. или шире — мифологическая [75] См. интервью М. Бойко «Новая нефть» для «Независимой газеты». или даже мифопоэтическая революция . Исследователь этого феномена культуролог Екатерина Дайс объясняет его через «возвращение Великой Богини», т. е. сдвиг в коллективном подсознательном, связанный с реабилитацией женского божества, которое представляет стихию Земли и известно со времён Античности, в том числе, под именем богини Геи [76] См. доклад Е. Дайс «Геопоэтика и мистериальная традиция» на второй Международной конференции по геопоэтике, 25.11.2009. URL: http://Liter.net/geopoetics2/Dais.html . .

Напомним, что история геопоэтики включает в себя последовательно «французскую» версию («смысловое поле, возникающее между поэзией, философией и наукой» — по расплывчатому определению изобретателя слова, поэта Кеннета Уайта, «крымскую» версию (в настоящее время определяемую как «создание и коррекция ландшафтно-территориальных мифов»), «карпатскую» версию (выработанный украинским писателем Юрием Андруховичем род художественной эссеистики, заряженной политическими эмоциями) и версию «берлинскую» — интердисциплинарные исследования на стыке литературоведения, культурологии, этнографии, посвящённые литературным и художественным образам территорий, мест и ландшафтов (в том числе и возникающим в рамках первых трёх названных версий или, выражаясь культурологически, дискурсов [77] Подробнее об эволюции геопоэтического концепта можно прочитать, например, в материалах круглого стола «Путешествие, текст, арт-проект: захват территории в ХХI веке»: «Русский журнал», 2.05.2012, URL: http://russ.ru/pole/Puteshestvie-tekst-art-proekt-zahvat-territorii-v-HHI-veke . ). Привязка к Берлину, возможно, спорная: приблизительно одновременно с немецкими исследователями, в России понятием геопоэтики как научным инструментом стали пользоваться пермский филолог Владимир Абашев и его коллеги.