Уильям Энгдаль - Невидимая рука… банков

В мае 1932 года редакционная статья в Philadelphia Records выразила растущую в стране тревогу: «В течение трех месяцев США должны приостановить выплаты в золоте. Если правительство продолжит ждать, когда его вынудят к этому, это повлечет за собой катастрофу. Если правительство предпримет действия прямо сейчас, оно сможет блокировать дефляцию, положить конец депрессии, вернуть процветание… При той скорости, с которой золото покидает ФРС, Федеральные резервные банки остановят свои сделки на открытом рынке через шесть недель. Их быстро остановит истощающийся золотой запас – та золотая цепь, которая ограничила любое соответствующее действие, чтобы вылечить депрессию…

Почему мы не можем бороться с этой депрессией так же, как во время боевых действий, когда в 1917 году мы объявили эмбарго на золото и уже никто не вспоминал об этом?.. Президент Гувер объявил мораторий на союзные долги, но позволяет субъектам этих стран-должников (то есть Англии и Франции. – Прим. авт.) выкачивать наше золото и ведет нас к гибели. Не находимся ли мы во власти какой-то странной навязчивой идеи, которая заставляет нас действовать иррационально, когда мы имеем дело с драгоценным металлом?»

Когда стало ясно, что на ноябрьских президентских выборах 1932 года победит демократ Франклин Рузвельт, Барух проницательно переметнулся на его сторону, на сторону человека, против выдвижения которого выступал ранее.

В тот же период Барух в частном порядке приступил к накоплению золотых слитков в банковском сейфе в Нью-Йорке, покупя их у европейских поставщиков, а также у своей собственной Alaska Juneau Gold Mining Company. За месяц до инаугурации Рузвельта в феврале 1933 года золотая фортуна Баруха достигла впечатляющих размеров, 66 золотых слитков, и внезапно Барух перестал покупать золото. Как оказалось, кое-кто из экспертного совета только что избранного президента Рузвельта приватно сообщил Баруху о планируемой золотой политике нового президента.

5 апреля 1933 года Франклин Делано Рузвельт издал прокламацию, призывающую вернуть Министерству финансов США все золото, находящееся в частных руках. На тот момент Барух, по слухам, был крупнейшим частным держателем золотых слитков. В том же году в безуспешном усилии возродить цены на сырьевые товары правительство Рузвельта объявило о скупке всего вновь добытого золота по цене выше рыночной. Излишне говорить, что Барух снова стал основным бенефициаром. Барух также держал своего друга Уинстона Черчилля в курсе всех этих событий.

В любом случае обмен доллара на золото продержался до 19 апреля 1933 года, когда Франклин Делано Рузвельт в одном из своих первых официальных актов после вступления в должность заявил, что США приостанавливают конвертируемость доллара по золотому стандарту.

Рузвельт возобновил золотой стандарт, подписав Закон о золотом запасе, принятый Конгрессом в январе 1934 года. Этот Закон представлял первую с 1900 года (когда президент Мак-Кинли подписал Закон о золотом стандарте) официальную девальвацию доллара против золота, зафиксировав доллар на значении 25,8 крупинки золота.

Закон о золотом запасе 1934 года прекратил внутренний выкуп долларов за золото. Новый закон национализировал все золото, приказав банкам Федеральной резервной системы передать свои поставки Министерству финансов США. В свою очередь банки получили банкноты ФРС и золотые «сертификаты» для использования в качестве резервов под депозиты. Закон также давал президенту полномочия девальвировать золотой доллар: теперь он может «весить» не более 60 процентов от прежнего – огромная девальвация и ошеломляющие потери для иностранных кредиторов.

Инаугурация Теодора Рузвельта, 1905 г.

Рузвельт незамедлительно использовал свои полномочия в соответствии с Законом о золотом запасе и объявил 59-процентную девальвацию доллара в новом фиксированном паритете 35 долларов за унцию золота. Доллар останется на данной отметке до рокового кризиса в начале 1970-х годов. С помощью этого резкого обесценивания доллара по отношению к иностранным валютам правительство надеялось дать сильный импульс экспорту и вывести экономику из депрессии.

Роковым следствием ослабления позиций Дома Моргана в банковском истеблишменте стало возвышение семьи Рокфеллера и его группировки в американской экономике и политике к высотам, никогда ранее не виданным в Америке.

В течение 1920-х годов группа Рокфеллера находилась более или менее на заднем плане с точки зрения усилий группы Моргана выстроить свою глобальную долларовую державу. Рокфеллер сосредоточился на создании империи Standard Oil на Ближнем Востоке, в Латинской Америке, Европе и в других местах, а также на строительстве международной химической и военной промышленности, предшественниц военно-промышленного комплекса эпохи американской холодной войны [90].

К концу 1930-х годов могущественной династией Рокфеллеров руководили четверо братьев, сыновья Джона Д. Рокфеллера-младшего: Дэвид, Нельсон, Джон Д.-третий и Лоранс Рокфеллеры. Пятый брат, Уинтроп, играл относительно незначительную роль в политической деятельности этой семейной империи. Четыре брата организовывали свою, набиравшую силу, фракцию в высших кругах властного истеблишмента вокруг двух банков: банка империи Standard Oil, нью-йоркского National City Bank во главе с Джеймсом Стилманом, в чей совет директоров входил Уильям Рокфеллер, брат Джона-младшего, и Chase Bank, домашнего банка Standard Oil, а к 1933 году – крупнейшего банка в мире под контролем Рокфеллеров после слияния с Equitable Trust тех же Рокфеллеров.

Хотя большинство на Уолл-стрит первоначально предавали анафеме Новый курс Рузвельта и рассматривали его, как важный шаг США в направлении экономического большевизма, братья Рокфеллеры поняли, что могут использовать кризис, депрессию и новую роль государства, как огромное преимущество в наращивании своей глобальной империи. У них не было почти никаких оснований опасаться политиков из кабинета Рузвельта. В знаменитом «мозговом тресте» президента доминировали «свои люди»: пять человек, которые руководили политическими решениями президента, но не имели официальных должностей и званий. В дополнение к Баруху там заседали А. А. Берл, банкир с Уолл-стрит (и сын архитектора Федеральной резервной системы Пола Варбурга) Джеймс Варбург, профессор Рексфорд Гай Тагуэлл и Реймонд Моли.

Важнейшим из «своих людей» в окружении президента был бывший сотрудник Рокфеллера и доверенное лицо Рузвельта Гарри Гопкинс. Он определенно делал все, чтобы Рузвельт действовал на пользу исключительно Рокфеллерам. Гопкинс финансировался Фондом Рокфеллера более десяти лет, все то время, пока он управлял своими организованными социальными службами. Гопкинс вскоре стал «альтер эго» Франклина Делано Рузвельта, вплоть до того, что даже жил в Белом доме. В годы войны он стал вторым могущественнейшим человеком в Америке, в прессе его называли «заместитель президента».