Уильям Энгдаль - Невидимая рука… банков

Макартур, американский глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Омар Брэдли, министр обороны Джонсон и адвокат Рокфеллера и консультант Государственного департамента Джон Фостер Даллес хотели использовать Корею в качестве стартовой площадки для прямой войны не только против Китая, но и в конечном итоге против самого Советского Союза в Азии [138].

В Вашингтоне их идея была отвергнута Гарриманом, Ачесоном и другими, кто понимал, что цель этой войны состояла не в том, чтобы «победить» в смысле завоевания Китая и Советов. Скорее, Корейская война была вопросом американской большой геополитической стратегии по перемещению фигур на азиатской шахматной доске и мобилизации страхов холодной войны в пределах НАТО и среди американского населения, чтобы обеспечить предлог для создания огромного, постоянного американского государства национальной безопасности. Как только началась эта «война», Конгресс быстро принял «СНБ-68». Дин Ачесон позже заметил:

«Корея… создала стимул, который привел к действию» [139].

Американские войска в Корее, 1951 г.

Корейская война вынудила большинство американцев прийти к заключению, что СССР действительно помешан на мировом господстве. Она стала тем самым необходимым катализатором для оправдания мобилизации всех национальных ресурсов, чтобы противостоять явной угрозе.

Американская военная пропаганда в СМИ информировала о крупной американской инвестиционной доле в Корее, сообщая аккуратно, что американские банки и фирмы инвестировали в Южную Корею впечатляюще крупную сумму – больше чем 1,25 миллиарда долларов. Главным инвестором был National City Bank, который контролировал Рокфеллер, а поверенный Рокфеллера Джон Фостер Даллес заседал в совете директоров банка «New Korea Company» в Сеуле [140].

Корейская война великолепно послужила политической программе вашингтонской фракции холодной войны. Американский оборонный бюджет взлетел на 400 процентов, с менее чем 13 миллиардов долларов в начале войны до более чем 60 миллиардов к ее окончанию в 1953 году. Американские марионеточные режимы Чан Кайши в Тайване и Ли Сын Мана в Южной Корее, а также американское Военное правительство Дугласа Макартура в Японии обеспечивали базу для развертывания американской холодной войны в Восточной Азии. Чтобы обеспечить «защиту против коммунизма» в Азии, промышленности Японии позволили реорганизоваться в гигантские группы промышленных конгломератов под присмотром оккупационного правления Макартура, которому способствовал и молодой нью-йоркский банкир по имени Джон Рокфеллер-третий.

Джон Фостер Даллес

С годовым бюджетом в 60 миллиардов долларов Министерство обороны США стало крупнейшим в мире подрядчиком, размещавшим заказы на миллиарды долларов в американской и избранной европейской и японской промышленности для поддержки боеготовности. Результатом войны в Корее для Германии стало разрешение приступить к восстановлению рурской сталелитейной промышленности. Военно-промышленный комплекс в течение 1950-х годов разросся до гигантских масштабов. Холодная война была запущена с размахом, и Standard Oil стала великим благодетелем, обеспечивая топливом военно-воздушные силы, танки, джипы, истребители и прочие транспортные средства Пентагона. Во внутренней американской экономике политические деятели быстро смекнули, что могут проталкивать через Конгресс почти любую программу, если в ней есть слова про американскую национальную безопасность и «защиту от тоталитарного безбожного коммунизма».

В 1953 году война и беспокойство американской общественности по поводу национальной безопасности были раздуты до такой крайней степени возбуждения, что президентом был избран отставной военный генерал Эйзенхауэр. Именно Рокфеллеры первоначально убедили Эйзенхауэра пойти на выборы и организовывали деньги Уолл-стрит в поддержку его предвыборной кампании. После съезда республиканцев в 1952 году сенатор-изоляционист Роберт Тафт, которого Рокфеллеры обходили молчанием, с горечью заявил: «С 1936 года каждый кандидат в президенты от Республиканской партии назначается в Chase Manhetten» [141].

Неудивительно, что интересы Рокфеллера играли главную роль в выборе кабинета Эйзенхауэра. Новый президент назначил на пост главы ЦРУ Аллена Даллеса, бывшего президента рокфеллеровского Совета по международным отношениям [142]. Аллен Даллес и его брат Джон Фостер, как отмечалось ранее [143], были поверенными интересов Рокфеллера и способствовали различным коммерческим сделкам между Standard Oil, Chase Manhetten Рокфеллеров и IG Farben во времена Третьего Рейха. После войны Аллен Даллес служил начальником резидентуры в швейцарском Берне для Управления стратегических служб (УСС), предшественника ЦРУ. Глава УСС Уильям Донован разместил свой первый штаб в комнате 3603 в Рокфеллер-центре.

Дуайт Дэвид Эйзенхауэр, 34-ый президент США

В дополнение к доминированию Рокфеллеров и Совета по международным отношениям в своей внешнеполитической команде холодной войны Эйзенхауэр назначил Джона Фостера Даллеса на весьма важную должность госсекретаря. Джон Фостер Даллес как партнер юридической фирмы Уолл-стрит «Салливан и Кромвель» представлял Standard Oil Рокфеллеров и к тому же являлся попечителем Фонда Рокфеллера [144].

Кроме господства в двух крупнейших банках Нью-Йорка (Chase Manhetten Bank и National City Bank) Рокфеллер управлял крупнейшими нефтяными компаниями в мире, группой Standard Oil и многочисленными стратегическими военными отраслями промышленности, химическими компаниями и фирмами агробизнеса. В дополнение к управлению Советом по международным отношениям, а с этого момента (через братьев Даллесов) также Центральным разведывательным управлением США и Государственным департаментом, Нельсон Рокфеллер сам в 1954 году был назначен специальным помощником Эйзенхауэра по стратегии холодной войны, ответственным перед президентом за оплошности тайных операций ЦРУ и разработку различных стратегических политических позиций [145].

В качестве одного из своих первых действий Даллес уполномочил ЦРУ в 1953 году провести переворот против чрезвычайно популярного и демократически избранного премьер-министра Ирана Мохаммеда Моссадыка, который национализировал British Petroleum («Англо-персидскую нефтяную компанию»), когда последняя отказалась платить более высокие отчисления за свою почти неограниченную власть над добычей иранской нефти.