Георгий Тарнавский - КУРОПАТЫ: СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В. Полесский, М. Козлов

г. Жлобин.

Подобными репортажами из зала суда да еще гневными письмами трудящихся под выразительными заголовками: «Смерть фашистским гадам!», «Никакой пощады врагам!», «Выкорчевать вражеское охвостье», «Горе тому, кто посмеет посягнуть на нашу счастливую жизнь» заполнены полосы не только «Советской Белоруссии», но и «Звязды», других газет республики. К сожалению, они выражали царившую тогда в обществе непререкаемую веру в правильность всего, что осенилось именем любимого вождя, в справедливость самых суровых приговоров многочисленным врагам народа, сопротивление которых, как сказал «великий и мудрый наставник», по мере нашего победоносного продвижения вперед будет неизмеримо возрастать.

Как ни парадоксально, но и сами обреченные зачастую были уверены, что они(!) действительно стали «врагами народа». Одни — после психологической обработки следователей, другие — после физических воздействий в тюремных застенках, третьи — из-за фанатичной веры в существующий строй и Сталина.

В полной мере стали использоваться изуверские права, предоставленные следственным и судебным органам сталинской директивой, впервые обнародованной недавно публикацией доклада Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС:

«1) следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком;

2) судебным органам — не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению;

3) органам Наркомвнудела — приводить в исполнения приговоры о высшей мере наказания в отношений преступников названных выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров».

К 1937 году, на который и в Белоруссии приходится апогей беззакония, репрессий и расстрелов, крайне ужесточился режим взаимоотношений внутри партий. Подавляющее большинство коммунистов искренне считало, что жесткий курс — единственно правильный, что это тот путь, который приведет к осуществлению благородных целей революции, поможет торжеству ее высоких идеалов. В итоге многие сами становились невольными мастеровыми, помогавшими создавать чудовищную сталинскую машину насилия, через жернова которой вскоре было суждено пройти большинству из них.

Тут будет к месту рассказать о судьбе Василия Фомича Шаранговича, бойца старой партийной гвардии, мужественно сражавшегося за Советскую власть в Белоруссии. В конце 1919 года он был послан на подпольную партийную работу в оккупированную войсками Польши Минскую область. Организовал партизанский отряд. По свидетельству очевидцев, показывал пример личной отваги и самоотверженности.

Против партизан были брошены кадровые части. Им удалось окружить, а затем и пленить горсточку отчаянно сопротивлявшихся храбрецов. Всех их, в том числе и В. Шаранговича, приговорили к расстрелу, который, однако, польские власти сочли возможным заменить 20 годами каторги.

Через 18 месяцев после ареста Советское правительство обменяло Василия Фомича и он вернулся в Белоруссию, где ему вручили высшую награду республики — орден Боевого Красного Знамени и памятное оружие. Он работал заместителем наркома юстиции БССР, вторым секретарем ЦК КП(б)Б, направлялся уполномоченным Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) в Казахстан и Харьковскую область, работал в Сибири, а в марте 1937 года был избран первым секретарем ЦК КП(б)Б. Но продержаться в этой должности ему дано было всего четыре месяца. Через год, в марте тридцать восьмого, его усадили на скамью подсудимых вместе с Бухариным, Рыковым, Пятаковым и другими участниками процесса «антисоветского правотроцкистского блока».

Вглядываясь в страницы биографий таких людей, как В. Шарангович, нам легко обвинить их в беспринципности, в склонности к компромиссам, в откровенной беспомощности и готовности идти на поводу у каждого, кто обладал не истиной, а силой. Да, они прошли через все испытания, сражаясь за Советскую власть, но далеко не каждому из них оказалось по плечу испытание злоупотреблением этой властью. И все же, скажите, вправе ли мы сегодня судить их за это? Вправе ли осуждать «послушного» Шаранговича, выдержавшего изуверские пытки в застенках дефензивы, но не устоявшего перед истязаниями своих же «товарищей по борьбе»?

«…Мы должны помнить и ни на минуту не забывав предупреждения товарища Сталина о том, что мы находимся и работаем в капиталистическом окружении, помнить о подрывной работе троцкистов, правых, националистов, этих японо-немецких и польских агентов, бандитов, диверсантов, шпионов и вредителей, этой фашистской нечисти. Фашизм готовит усиленными темпами войну против нас и это особенно надо помнить нам, большевикам, и всему белорусскому народу, работающим на границе с фашистской Польшей.

…Товарищи, мы должны поднять большевистскую бдительность. Все факты показывают, что она в КП(б)Б не была на должной высоте. Иначе ничем иным нельзя объяснить того, что, несмотря на сигналы, оставались неразоблаченными дезертир Красной Армии и двурушник Ходасевич и такие матерые враги народа, как Бенек, Дьяков и целый ряд других презренных предателей нашей родины.

Мы должны уничтожить до конца остатки японо-немецких и польских шпионов и диверсантов, остатки троцкистско-бухаринской и националистической падали, раздавить и стереть их в порошок, как бы они ни маскировались, в какую бы нору ни прятались.

Мы должны сказать на нашем съезде одно:

Смерть этим гадам и предателям нашей родины!»

«…Наши успехи были бы гораздо значительнее, если бы бдительность в КП(б)Б и ее Центральном Комитете была на высоте, если бы мы не проглядели работу врагов и не дали бы им возможности творить свои гнусные дела, вести подрывную работу в народном хозяйстве республики. Но именно потому, что бдительность наша была невысока, что мы болели благодушием и беспечностью, враги сумели пробраться на ответственные посты, а разоблачить многих из них удалось только в последнее время. Злейшие враги советского народа (Бенек, Дьяков, Уборевич, Арабей) сумели даже пробраться в Центральный Комитет КП(б)Б и его бюро. И только потому, что в ЦК и в партийной организации недостаточно были развернуты критика и самокритика, что семейственности и подхалимству не давалось решительного отпора, враги народа не были своевременно разоблачены.