Александр Архангельский - Человек в истории

«Жена опят разругалас и выгнала с хаты и я лег среди двора спат без ничего». (13.09.1938) На следующий день ему снова пришлось ночевать во дворе: «Я думаю господи и чем я провинился что на меня такое сильное нападение жена что хочет то и делаеть ставит меня хуже всего на свети и сплю я как пес где попало согнусь в крючок<���…> И я лег спат на дворе возле копней». (14.09.1938)

В ситуации, когда он не находит понимания в семье, когда мир вокруг меняется необратимо, дневник становится важнейшей частью жизни Д. М. Гальченко. На него уходило много времени: «Встал в 7 час. и был дома с хаты никуда боялся выходит чтобы меня мало кто видел и вес ден писал свой дневник …» (27.12.1939)

Дмитрий Максимович боялся выходить из дома, потому что его могли поймать и наказать за неучастие в выборах, да и не хотелось ему ни с кем общаться.

«И я писал дневник и заготовлял новый дневник 13ю книгу»

Исследуя дневник крестьянина-единоличника Дмитрия Гальченко разных лет, мы можем проследить за изменениями советской жизни на селе. Именно рядовым крестьянам, которые тогда «тянули» нашу страну, досталась, пожалуй, самая тяжелая жизнь. Нам кажется, что эти записи упрямого единоличника крестьянина Гальченко не только содержат очень ценную информацию для изучения деревенской жизни 30-х годов прошлого века, но и включают таких людей, как Гальченко, вроде бы оказавшегося на обочине магистральных путей советской жизни, в трудную и трагическую историю России первой половины ХХ века.

Юлия Фомина

г. Челябинск

Однажды, случайно попав в Музей городской больницы № 8 города Челябинска (больницы Челябинского тракторного завода) и познакомившись с книгой, рассказывающей об ее истории, мы заметили, что информация о первых главных врачах больницы ограничивалась фамилиями и годами: «Шастин (1934–1936)» и «Утробин (1936–1938)». Этот факт привлек наше внимание, после чего создатель и руководитель Музея — Марина Григорьевна Ткаченко объяснила нам, что оба врача были репрессированы и в истории больницы не сохранились даже их имена. Мы решили попробовать найти сведения об этих людях. Биография и судьба врача Утробина так и осталась для нас невыясненной. А вот судьба его предшественника, Григория Константиновича Шастина (1904–1978), собрана нами по крупицам на основе необычного исторического источника — следственных дел, хранящихся в Челябинском областном архиве.

Самую первую информацию мы почерпнули из небольшой справки электронной Книги памяти Красноярского края, из которой узнали его имя и отчество, год рождения, что родился он в Амурской области в станице Екатерининской, имел высшее медицинское образование и был репрессирован в 1936 г. Электронная Книга памяти жертв политических репрессий Челябинской области дополнила информацию указанием срока — восемь лет лагерей в Архангельской области, и тем, что в 1950-е годы Г. К. Шастин был полностью реабилитирован.

Основным источником для исследования стали документы следственных дел Объединенного Государственного архива Челябинской области (ГУ ОГАЧО) — фонд Р-467, опись 3, дела №№ 2912, 2913, 2914, 2915, 2916. Благодаря сотрудникам архива мы получили уникальную возможность познакомиться с этими делами.

Указанные выше документы объединяет процесс по делу о деятельности «контрреволюционной троцкистско-зиновьевской группы» на Челябинском тракторном заводе. По окончании следствия в данную группу были определены пять человек, в том числе Г. К. Шастин и его брат.

Григорий Константинович Шастин родился 15 января 1904 года в станице Екатерининской Амурской области в многодетной семье священника. Отец Константин Шастин умер в 1910 г. или, по другим данным в 1911 г., когда Гриша был совсем маленьким. Мать ушла из жизни в 1940 г.

Из материалов следственных дел следует, что у него были две сестры и четыре брата. Григорий Шастин в анкете сообщил, что происходил из неимущих.

Родиной семьи Шастиных был край, основу населения которого составляли казаки Амурского казачьего войска, чьими усилиями в середине ХIХ века амурская земля вошла в состав России. Семья Шастиных проживала в станице Екатерининской, являвшейся центром Екатерининского станичного округа. Станица Екатерининская была основана в 44 верстах выше Благовещенска, на левом берегу реки Амур, при впадении реки Грязнушки, в 1859 г.

В казачьем войске важная роль отводилась священнослужителям, к которым относился и отец Григория Шастина. Однако, по мнению исследователя И. К. Андрианова, духовенство станичных церквей бедствовало, систематически недополучало от станичников средства на содержание, занималось тяжбой по поводу сбора денег, ремонта церковных зданий, подвоза дров.

Что же стало с родной для Григория Шастина станицей Екатерининской в дальнейшем? Как ни рассматривали мы современные карты, нам не удалось на них найти населенный пункт с таким названием. Центр был перенесен из Екатерининской в соседнее село Михайловку, и станица постепенно исчезла с лица земли.

Когда пришла пора выбирать профессию, Григорий выбрал путь врача, поехав учиться в Ленинград. Он решил поступать в 1-й Ленинградский медицинский институт (ныне СПбГМУ им. Академика И. П. Павлова). Институт начинал свою историю с конца XIX века как женский медицинский институт, а после Первой мировой войны в условиях острой нехватки медицинских кадров стал называться Петроградским, и в него начали принимать мужчин.

На основании свидетельских показаний Р. С. Любошевской нам удалось установить год поступления Г. К. Шастина в вуз: «В 1922 г. я в одно время с Шастиным поступила в Ленинградский мед. ин-т, где с ним и познакомилась».

Следственные дела 1936 года имеют, хотя и небольшую, но любопытную информацию о времени обучения Григория Шастина. Эта информация прослеживается в анкетах и в вопросах следователей. В институте с учебой все обстояло неплохо, а вот политические взгляды Г. Шастина подвели — в 1925 г. он был исключен из ВЛКСМ, за создание группировки против руководства комитета комсомола. Сам Г. К. Шастин объяснил создание этой «группировки» шуткой, которую не поняли.

Дело состояло в следующем. Зимой 1924/25 г. группа студентов общежития Первого медицинского института — Шастин, Рябов и Кульнев — создала коммуну, в которой состояло несколько мужчин, а девушек в нее не принимали. В комитете комсомола по этому поводу состоялся товарищеский суд и трех инициаторов на 6 месяцев исключили из комсомольской организации.