Александр Архангельский - Человек в истории

«1. Отказ от участия в подписке на займ в коллективе

2. Вела и ведет работу по разложению трудовой дисциплины среди учителей и технических работников. Учительнице Фоминой предложила распустить Октябрятскую группу, заявляя при этом, что нечего нагружать себя лишней работой

3. Учительнице Фоминой рассказывала, что во время поездки в Новосибирск и Прокопьевск ходила в церковь, это посещение произвело на нее благоприятное впечатление

4. Учительница Фомина заявила, что если бы и дальше мы находились под влиянием Толкачевой, то нас всех бы судили.

5. Вступать в комсомол Толкачева категорически отказывается.

Вышеизложенные факты, заслуживают серьезного внимания и требуют немедленного вмешавательства с Вашей стороны.

Директор Коноплева» [22] Государственный архив Новосибирской области. Ф. 3, дело 12, опись 1,

Читаешь документы того времени и удивляешься. Под суд — потому что не уложилась в отведенные пять дней на заготовку сена для личного хозяйства и пропустила общественные работы, тому, что никто не обращал внимание на то, что учительница оставалась еще и матерью, надо было кормить детей, отапливать избу, косить сено для своей единственной кормилицы, коровы. Мы, сельские жители, знаем с ранних лет, что покос — это очень трудоемкий процесс, даже при наличии техники, мужчин-механизаторов. Что могла успеть женщина в одиночку накосить и убрать за пять дней? А директор Никоновской школы написал сразу в две инстанции: в суд и в районо, видимо, следуя требованиям «реагирования» на подобные преступления:

«Зав. Маслянинским РайОНО т. Кашиной

От директора Никоновской НШ

Тимошенко Ф.И.

Докладная записка

Вторично ставлю Вас в известность о том, что учительницы Никоновской НШ, Толкачева К.М. и Бирюкова К.М. были мнойю отпущены в г. Сталинск в отпуск к родителям сроком с 3 по 11 июля 1943 года. Они же пробыли там до 19 июля, просрочив на 8 дней. Такое запаздание они объяснили мне тем, что якобы Вы им даль отпуск до 18, тогда как я об этом ничего не знаю.

Я прошу этот вопрос выяснить и если они нарушили труддисциплину, за это их надо привлечь к уголовной ответсвености.

Кроме этого 20 июля с/г учительница Крыжан Ал. Ив. не вышла на работу в школу, а пошла косить себе сено.

19 июля мною было ей предупреждено, о том, что 20 июля пойдем грести сено дл школьных лошадей. Однако она не пошла грести сено для школы, а пошла косить сено себе. Такие нарушения дисциплины я считаю прогулом и прошу оформленное мной дело передать в суд для привлечения к ответственности

Директор Тимошенко

23.7.1943 г.» [23] Фонд 3, опись 1, дело 12.

А Толкачева, похоже, вообще «враг», ведь в более раннем документе мы прочли, что она и «в комсомол вступать категорически отказывается».

Очень недружелюбным, почти враждебным было отношение власти к немцам, выселенным в Маслянинский район. Даже на должность уборщицы в школу принимать на работу, их запрещалось. Эта директива рассылалась по всем районо под грифом «не подлежит разглашению».

Настороженное отношение было у власти и к другим национальностям, например к полякам. Их требовалось всех «учесть» и списки отправить в область… [24] Государственный архив Новосибирской области. Ф. 3, дело 10, опись 1, с. 32–34.

В годы войны, начиная с 1942-го, в Маслянинский район стали прибывать дети — сироты, эвакуированные из Москвы, Ленинграда и других городов. Были открыты четыре детских дома: в Маслянино, в Никоново, в Пайвино, в Александровке. К сожалению, в архивах мы не нашли информации о том, как жили дети в них в годы войны. Но зато сохранились подробные отчеты о проверке детских домов в первые послевоенные годы. Предполагаем, что и тот, и другой периоды мало отличаются.

В архивах документов оказалось не так много, в основном отчеты о проверке жизни и быта детей.

Еще во время войны Лида со своими учениками к большим праздникам, например ко Дню Октябрьской революции, часто готовила концертную программу. Выступали обычно в сельском клубе. Народу было немного. Да и неуютно было в холодном, неотапливаемом помещении «сельского храма культуры»: «…на стенах копоть и грязь, неотремонтированные, с выломанными дверцами печи служат для сбора мусора. А если бы их можно было топить, то дров — ни полена» — так описывается ситуация в критической заметке «Вечером в Елбанском клубе» на страницах районной газеты. Трудно представить радостно-счастливые звуки песен и стихов в таких условиях, но детям хотелось праздника. Они мыли грязный дощатый пол, украшали хвойными ветками сцену. В репертуаре были стихи о Ленине, о Сталине и песни. Одну из них наши ребята в свое время записали со слов Лидии:

В ноябре Лида со своими юными артистами отправилась в далекое село Александровку, в детский дом — «давать концерт». Вопрос решался долго, с трудом, но руководство, понимая важность инициативы, выделило лошадь и сани. Пятеро ребятишек и их юная учительница, зарывшись в сено, взяли курс на Маслянино. Ехали долго, но было весело, время от времени соскакивали с повозки и бежали рядом, чтобы согреться. К вечеру прибыли на место. Там их ждали — дети пяти-шести лет высыпали на улицу, нечасто к ним приезжали гости! Запомнилось Лиде насколько серьезными, совсем не детскими были лица малышей. Невероятная худоба, невозможность определить, мальчик перед тобой или девочка: головы обриты, вместо платьев рваные рубахи не по росту, короткие штаны, ноги у многих босые, в цыпках, коростах. Трудно было Лиду, видевшую и нищету, и голод своих подопечных, чем-то удивить, но здесь потрясения начались еще на входе в Детский дом. То, что она увидела внутри, мало походило на жилое помещение. «Холодно, грязно. Окна без стекол. Вместо кроватей деревянные топчаны без матрацев, с ворохом рваного тряпья. По стенам и тряпкам свободно снуют клопы. Ни одной игрушки или книжки мы не увидели, хотя в детдоме жили совсем маленькие дети. Хотя нет, одна девчушка захотела меня чем-то удивить, и потянула за подол со словами “Айда”! Я последовала за ней, к топчану, где, видимо, спала девчушка. Подойдя, она завернула тряпье и извлекла оттуда маленькое поленце. На конце его были нарисованы сажей два пятна неровных, глаза, и палочка — рот. Краской послужила сажа или обычная грязь — что-то черное. И прятала она свою единственную игрушку, потому что отберут».