Юрий Рост - Пути в незнаемое [Писатели рассказывают о науке]

— А что с урожаями?

— Судогодский район самый, пожалуй, бедный почвами. Тут радовались урожаю зерна в восемь — десять центнеров с гектара, девяти-десяти тоннам картошки. Правда, было несколько годов, отличных по погоде, тогда немного подымались. Наше опытное поле на таких же землях. Урожайность идет вверх, от десяти — тринадцати центнеров поднялись до восемнадцати, потом до двадцати шести центнеров. В этом году еще выше, пока не могу сказать, не все убрали. Картошка дает по восемнадцать — двадцать две тонны. Травы отличные, полностью обеспечиваем свои фермы кормами, и молоко приличное, к трем тысячам от коровы. Все хорошее от прибавки плодородия, от гумуса, который облагораживает истощенные поля. У кого из наших работников есть крестьянская жилка, тот понимает с полуслова; вот в отряде плодородия мужики один к одному. Азарт умного труда: видят, как на глазах новая почва образуется их руками. Нелегкими трудами! Когда мы заявились, тут в пашне было девять десятых процента гумуса — следы, не больше. А сегодня уже около двух процентов, будем вытягивать до трех-четырех. Сам высокий урожай способствует наращиванию гумуса.

Мы поднялись и вышли.

Голубое небо, которое так обрадовало всех с утра, уже затянулось серым, но подувал ветерок, и на дождь что-то не походило. Везде шла работа, в поле зрения попадало сразу по три-четыре агрегата. Докашивали овес и ячмень, вдоль дороги стоял готовый под косу клин колосовых, нива настолько густая и колосистая, что выглядела центнеров на тридцать. И картошка, судя по сильной, зеленой ботве, наверное, даст все двести центнеров. Удивляла двухметровым ростом и многими початками кукуруза. Не вызреет, конечно, но гектар даст тонн по двадцать силосной массы.

Земля под зеленью, подсушенная ветерком, приобрела устойчиво темный цвет. Так выглядит только богатая органикой пашня. Облагороженная травами и большой дозой торфонавоза, она будет хорошо родить много лет.

Тепло смотрелась эта славная земля на бедной Мещере, не верилось уже ни в голые пески, ни в глинистые подпочвы, которые бесконечно много лет огорчали земледельцев до такой степени, что уходили они с этих мест куда глаза глядят.

На опушке леса, где стояли корпуса молочных ферм, гудели моторы, слышались команды, звенело железо. Именно здесь и начиналось создание почвенного плодородия.

Испокон веков земледельцы едва ли не во всем мире рассчитывали на скотский навоз как на главного восстановителя почвенного богатства. Держали коров, лошадей, овец, всю зиму бросали им под ноги солому и траву, к весне складывали навоз в кучи, он согревался и перепревал, в нем теряли всхожесть семена сорных трав, терялось и все вредное, что могло заразить почву. Перепревший навоз везли на пашню и запахивали. Никаких особых проблем не возникало, просто труд, тяжелый, конечно, труд, но русская деревня никогда тяжелого труда не боялась.

Проблемы возникли уже в крупных хозяйствах. Известно, чем больше ферма, тем трудней управляться с навозом. Сто коров — еще ничего. Вытаскивать навоз можно. А вот четыреста, а то и тысяча голов — тут много трудней. Как подстилку раскинешь в этом ангаре, как вытаскивать навоз? Еще больше проблем в комплексах, где додумались смывать навоз водой. Вонючей жижи получалось в десять раз больше, чем подстилочного навоза. На чем возить, как вносить? Вот и стал навоз оседать вокруг фермы, комплекса, до полей доходил далеко не весь.

Ошибка, непродуманность. И возникла «проблема навоза». Все, что ныне делается для разрешения этой «проблемы», есть не что иное, как попытка исправления собственных ошибок, невежества, командования сверху, откуда мало чего видно. Прямо скажем: не очень это благодарное дело — сперва глупость творить, потом эту глупость исправлять. Но куда же денешься? Вот и Всесоюзный институт органики пришлось создавать, и десятки других научных и производственных учреждений, подсчитывать урожаи и проценты гумуса в почвах. А тем временем навоз все накапливается возле комплексов, становится не просто помехой, а существенной угрозой среде обитания, отравителем воды и земли.

Такого еще не было в истории нашего земледелия, безотходного по своей направленности.

И люди вынуждены об этом говорить, заботиться, писать. Исправлять ошибки, как это делают в Институте органических удобрений.

…В больших скотных дворах, на 200 коров каждый, гудели машины. Механики переделывали заводского изготовления раздатчик кормов КТУ-10-А для разбрасывания торфяной подстилки. Приделали сбоку роторный барабан, и МТЗ потащил большой кузов вдоль кормушек — на диво коровам. Барабан сработал, торф полетел через кормушки под ноги животным. Но к поилкам пришлось приделывать резиновые экраны, чтобы подстилка не попадала в воду.

Еще раньше занялись совершенствованием буртоукладчика РОУ-6; он забирал навоз из накопителей, вез чуть дальше и укладывал его послойно в бурт по тысяче и более тонн, где навоз перепревал. Это важно: ведь в тонне свежего навоза до двух миллионов семян сорных трав, они гибнут при высокой температуре. Но и сверху бурты зарастают щеткой из лебеды, осота, сурепки, которые осеменяются. Нашли способ избавления: рассеивают на каждый метр поверхности бурта килограмм аммиачной селитры, сорняки гибнут, а бурт обогащается азотом.

Сколько же труда с этим «неуправляемым навозом» придумали мы сами для себя! И погрузчики институт доделывает, и смесители, и разбрасыватели жидкого навоза, которого по одной области у них бездна! Клязьма уже объявлена непитьевой рекой, во Владимир тянут водопровод из лесной реки Судогды… Главный инженер института Александр Андреевич Егоров, человек опытный, знающий, и тот теряется временами.

— Где ваше опытное производство? — спрашиваю его.

Вздыхает, показывает в сторону Москвы:

— Планируют…

— Ваш институт не только научно-исследовательский, но и проектно-технологический, у него должен быть свой маленький завод или экспериментальные мастерские? Где они?

— Увы. Чего нет, того нет.

— А станки?

— Во Владимире, в Москве.

И все же в институте немало сделано с механизмами, технологией. В подопечных институту совхозах и колхозах стали лучше управляться с землей.

Показательны дела в совхозе «Пионер».

Это огромный совхоз, 50 километров от межи до межи, он дает более 30 процентов продукции Судогодского района. Директором в нем бывший заместитель Попова — Иван Григорьевич Бугай. Человек смелый и решительный, он начал с земли, за год здесь вносят по 120 тысяч тонн торфонавоза, на гектар попадает по 20 тонн. Крестьянин и ученый, директор понимает, что никакие перемены без хорошей пашни и луга не принесут успеха. Заслуга его и в создании хорошего жилья. Много домов-коттеджей построил совхоз в Судогде и по деревням для механизаторов и животноводов.