Виктор Шкловский - Собрание сочинений. Том 1. Революция

Фильмы «Петербургская ночь» (режиссеры Г. Л. Рошаль, В. П. Строева; по повестям Ф. М. Достоевского «Белые ночи» и «Неточка Незванова») и «Гроза» (режиссер В. М. Петров; по пьесе А. Н. Островского) вышли на экран в 1934 г. и пользовались большим зрительским успехом. О сценарии первого из них Шкловский писал еще в 1932 г., см.: Петербургская ночь // Кино. 1932. 12 июля. Ср. отзыв об этих фильмах В. Г. Лидина в выступлении на Первом съезде писателей: «Если несколько лет назад замечательным стилем советской кинематографии являлись „Броненосец „Потемкин““, „Мать“, „Конец Санкт-Петербурга“, „Потомок Чингисхана“ — вещи с громадным философским началом, то сейчас мы видим постановки, которые означают не движение вперед, а повторение пройденных путей. „Гроза“, „Белые ночи“, „Иудушка Головлев“ являются не развитием языка кино, а повторением пройденных этапов <���…>» (Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934: Стенографический отчет. М., 1934. С. 217. Репринт: М., 1990).

См. ранний восторженный отзыв Шкловского об этой работе В. Е. Татлина: «Памятник Третьему Интернационалу».

Строительство гостиницы Моссовета (ныне — гостиница «Москва») началось в 1932 г.; первая очередь завершена в 1935 г. Здание первоначально проектировали молодые архитекторы Л. И. Савельев и О. А. Стапран, задумывавшие его в конструктивистских формах. Однако новые эстетические директивы поставили архитекторов перед необходимостью переделки проекта. В этой «переделке» и принял активное участие А. В. Щусев, уже в начале 1933 г. писавший: «Стало очевидно и явно, что одни функционально рационалистические и конструктивистские установки в архитектуре не в состоянии ответить на многообразные требования, предъявляемые жизнью. <���…> Стало очевидно, что для осуществления задания правительства необходимо обеспечить архитектуре возможность дальнейшего творческого развития путем углубленной проработки и использования наследия прошлых веков. <���…> Потребовалось знакомство с работами великих мастеров прошлых эпох и изучение методов их подхода к творческой работе» (Конец архитектурной схоластики // Советское искусство. 1933. 26 марта). Эклектический характер гостиницы, по позднейшему определению, с которым трудно не согласиться, — своеобразный «компромисс, результат того, что процесс формирования здания пришелся на рубеж, отделявший годы нигилистического лженоваторства от периода обращения к классическому наследию» ( Соколов Н. Б. А. В. Щусев. М., 1952. С. 51).

Ср. отзыв об этом спектакле Мейерхольда 1926 г. в статье Шкловского, указанной в примеч. 6 к пред. статье.

Работа над сценарием «Ревизор» была начата Шкловским не позднее сентября 1934 г. по заказу «Украинфильма» (см.: Письмо Шкловского М. В. Загорскому // РГАЛИ. Ф. 562. Оп. 1. Ед. хр. 410; материалы обсуждения «Ревизора» на Киевской кинофабрике — Там же. Ед. хр. 827); ранее (или одновременно?) «Украинфильм» заказал сценарий по «Ревизору» М. Булгакову. После публикации текста сценария Шкловского (в свое время был напечатан лишь отрывок: Литературная газета. 1934. 20 сентября) станет возможным проанализировать полемичность этой работы по отношению и к булгаковским «Мертвым душам», и к «Ревизору» Мейерхольда — симптоматично, что режиссером фильма Шкловский предлагал кинофабрике И. Г. Терентьева, спектакль которого «Ревизор» был направлен против мейерхольдовской интерпретации гоголевской пьесы (см. отрывок из указанного письма Загорскому в примеч. в книге: Терентьев И. Собрание сочинений. Bologna, 1988. С. 508). Выступая 5 января 1935 г. в Доме кино на обсуждении режиссерского сценария И. А. Пырьева «Мертвые души», Шкловский, в частности, говорил: «Пырьев умеет выстроить сценарий, Булгаков сделал скучный спектакль. <���…> Над Вами тяготел Художественный театр» (цит. по: Искусство кино. 1987. № 9. С. 81). О параллельной работе Шкловского и Булгакова над сценарием «Ревизор» см.: Егоров Б. Ф. М. А. Булгаков — «переводчик» Гоголя: (Инсценировка и киносценарий «Мертвых душ», киносценарий «Ревизора») // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978. С. 83; Файман Г. Кинороман Михаила Булгакова // Искусство кино. 1987. № 8. С. 88–90, № 9. С. 88; Дневник Елены Булгаковой. М., 1990. С. 71, 73, 91.

Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского в 12 т. вышло в библиотеке «Нивы» в 1894–1895 гг.

Здесь изложение фактов Шкловским не точно. Речь идет о втором издании пушкинской поэмы, вышедшем в 1827 г., но в продажу тогда не поступившем. Лишь в самом конце XIX в. эта книга появилась у букинистов, см.: Ласунский О. Г. Загадочное издание «Братьев-разбойников» // Ласунский О. Г. Власть книги. М., 1988. С. 105–113. История этого издания освещалась в пушкиноведческой литературе, вышедшей ко времени написания данной статьи Шкловского — в частности, в книге С. Я. Гессена «Книгоиздатель Александр Пушкин» (Л., 1930. С. 89–93).

Какие издания имеются в виду, установить не удалось.

Шкловский говорит о своей книге «Воскрешение слова» и коллективных «Сборниках по теории поэтического языка», вышедших в Петрограде в 1914–1917 гг. Согласно «Книжной летописи», тираж первой книги — 500 экз., первого выпуска «Сборников» — 1 тыс. экз., второго — 950 экз.

Сборник «Поэтика» вышел в Петрограде в 1919 г. тиражом 10 тыс. экз. Ср. более ранний отзыв Шкловского об этом издании в «Сентиментальном путешествии» ( Шкловский В. Гамбургский счет. М., 1990. С. 155).

В качестве приложения к «Огоньку» полное собрание сочинений Л. Н. Толстого в 12 т. вышло в 1928 г.; тираж 1-го тома — 100 тыс. экз., последующих — 125 тыс.

Подготовка к 100-летию со дня гибели Пушкина началась уже в 1935 г. 16 декабря этого года было принято постановление ЦИК об учреждении комиссии в связи с этой датой, в комиссию вошли: К. Е. Ворошилов, Н. А. Булганин, Н. И. Бухарин, В. В. Вересаев, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, Ю. Н. Тынянов, К. И. Чуковский, К. С. Станиславский, В. Э. Мейерхольд и др.

Этому спектаклю петроградского Малого драматического театра Шкловский посвятил статью «„Ревизор“ в Кронштадте», опубликованную без подписи в петроградской «Жизни искусства» (1919. 4 декабря). Ср.: «Эти люди увидали пьесу в первый раз, интрига комедии развертывалась перед ними со стремительной неожиданностью. <���…> Но сейчас весь обличительный пафос комедии, все то, что, по моему мнению, не относилось к ее художественному построению, отпало. Символическое толкование, конечно, кронштадтской публике было неизвестно. Ее восприятие „Ревизора“ было восприятием чистой формы».