Рута Ванагайте - Свои. Путешествие с врагом

Еще одной попыткой создать альтернативный нарратив Второй мировой войны и Холокоста можно считать стремление уравнять злодеяния нацистов и коммунистов. Очевидно, что при таком подходе – его нередко называют “теорией двойного геноцида” – стирается признанная всем миром уникальность Холокоста как беспрецедентного зла, а внимание и сочувствие переносится на сравнительно недавние страдания литовцев под советским игом. Отчасти стремление закрепить определение “геноцид” за действиями коммунистического режима может объясняться тем, что евреи (среди них было немало коммунистов) в этой логике тоже предстают виновными. Тем самым создается ложная симметрия злодеяний, которая обесценивает или, по меньшей мере, ослабляет позицию тех, кто призывает критически осмыслить литовский коллаборационизм. К сожалению, попытки пересмотреть изначальный смысл понятия “геноцид” отразились в литовском законодательстве: так, например, Сейм принял резолюцию, объявляющую геноцидом преступления советского режима и предписывающую уголовную ответственность за соучастие в них.

Подобные настроения во всеуслышание заявили о себе в 2003–2004 годах, сразу после того, как Литва вошла в Евросоюз и НАТО. Они во многом объясняют, почему литовский Сейм принял подписанную 3 июня 2008 года Пражскую декларацию о европейской совести и коммунизме, которая, на мой взгляд, во многом способствует искажению правды о Холокосте. Подписанная тридцатью тремя политиками, историками и общественными деятелями, главным образом из Центральной и Восточной Европы, она, по сути, предлагает не видеть различий между злодеяниями нацистов и коммунистов: “Европа не сможет объединиться, пока она не упразднит разрывы в собственной истории, не признает коммунизм и нацизм единым наследием и не инициирует полную и многостороннюю дискуссию о преступлениях всех тоталитарных режимов”. Одним из практических шагов к преодолению исторических разрывов должен был стать “тщательный пересмотр и согласование учебников по истории Европы, чтобы дети могли узнать о коммунизме и осудить его совершенно так же, как сейчас они учатся справедливо оценивать нацистские преступления”. Кроме того, авторы декларации предложили создать Институт общеевропейской памяти и совести, который исследовал бы тоталитаризм во всех его проявлениях, поддерживал региональные академические структуры, занимающиеся (преимущественно в рамках “теории двойного геноцида”) изучением тоталитарных злодеяний и одновременно служил бы музеем и мемориалом всех жертв тоталитарных режимов.

Оба замысла до сих пор остаются в проектах и вряд ли осуществятся в ближайшем будущем. Идея, которая, на мой взгляд, посягает на память о Холокосте и усилия непредвзято рассказывать о нем, оказалась более привлекательной. Речь шла о том, чтобы “23 августа, в день подписания договора между Гитлером и Сталиным, вошедшего в историю как “пакт Молотова – Риббентропа”, назначить днем памяти жертв нацистского и коммунистического тоталитарных режимов подобно тому, как 27 января Европа вспоминает жертв Холокоста”. Это предложение поддержали вышедшие примерно через год после появления Пражской декларации три общеевропейских документа – две резолюции Европарламента (одна из них была принята большинством голосов: 533 против 44 при 33 воздержавшихся) и резолюция Парламентской Ассамблеи ОБСЕ. Не получится ли так, что, учрежденный при столь влиятельной поддержке, этот день со временем вытеснит из календаря и памяти даты, в которые мы вот уже много лет вспоминаем трагедию европейского еврейства?

Впрочем, если на уровне общеевропейской политики столь упорно и последовательно, не жалея аргументов и средств, пытаются исказить историю Холокоста, стоит ли удивляться, что Литве с момента обретения независимости так трудно выполнить шесть упомянутых выше необходимых условий примирения. Нельзя сказать, чтобы литовские власти бездействовали, однако создается впечатление, будто необходимые шаги часто совершаются, чтобы избежать международного давления, а не из честного осознания своей исторической ответственности. Взять хотя бы публичное покаяние. Многие литовские политические лидеры во время визитов в Израиль приносили извинения за причастность литовцев к трагедии Холокоста, но дальше слов дело зачастую не шло. 1 марта 1995 года Альгирдас Бразаускас произнес в Кнессете прочувствованную речь, в которой не только попросил прощения за участие литовцев в уничтожении евреев, но пообещал, что литовских пособников нацизма найдут и преступления их будут расследовать “последовательно, осознанно и открыто”.

К сожалению, если это и происходит, то крайне медленно и во многом хаотично. Как минимум десяток литовских военных преступников, многие годы скрывавшихся в США, после того как их разоблачили и выслали из страны, вернулись в Литву, однако никто так и не стал расследовать их злодейства. Бывший шеф полиции Вильнюсского округа Александрас Лилейкис и руководивший двумя подразделениями литовской тайной полиции Казис Гимзаускас, в конце концов, под давлением США, Израиля и международных еврейских организаций, были привлечены к ответственности и предстали перед судом, но к началу расследования они были уже настолько стары и больны, что понести наказание попросту не могли. Сотрудничавший с тем же литовским гестапо Альгимантас Дайлиде был приговорен к пяти годам тюрьмы, однако судьи позволили ему не отбывать срок, поскольку он должен был ухаживать за тяжелобольной женой. Одновременно литовский парламент принял закон, позволяющий привлекать к уголовной ответственности подозреваемых в геноциде независимо от состояния их здоровья (в крайних случаях им разрешалось давать показания по видеосвязи), однако, как уже говорилось, иногда кажется, будто государственные власти скорее стремятся произвести благоприятное внешнее впечатление, а не заслуженно покарать нацистских пособников.

На этом фоне обескураживающе несправедливой представляется развернувшаяся в 2006 году кампания против нескольких “еврейских советских партизан”, которым инкриминировали военные преступления против мирных литовских граждан. Она сопровождалась травлей в националистических масс-медиа, где Ицика Арада, Фаню Бранцовскую, Рахиль Марголис и Сарру Гиноите, которым удалось уцелеть только потому, что они бежали в партизанские отряды, безнаказанно клеймили “убийцами”. Ирония состояла в том, что один из обвиняемых, Ицик Арад, известный израильский историк Холокоста, возглавлявший мемориальный и исследовательский центр Яд ва-Шем, в те годы состоял в международной межгосударственной исторической комиссии, расследующей преступления нацистских оккупантов. В конце концов, обвинения не подтвердились, дело заглохло, но обнародованные в тех же националистически ориентированных СМИ просьбы о разоблачительных свидетельствах вынуждают опасаться, что его могут возобновить в любой момент. Показательно также, что ни одной из оклеветанных женщин по сей день не принесены официальные извинения.