Александр Афанасьев - Белорусский узел

— Через третьи руки — через Наташку?

— Ага.

Наталья — сейчас работала на должности зам руководителя минского филиала одного из крупнейших интернет — провайдера Беларуси — с корнями в Москве. По должности — имела дело с оппозиционерами — оппами, с правозащитниками. Считалась сочувствующей делу демократии и свободы. Несмотря на то, что жила со мной. Впрочем, меня тоже можно назвать сочувствующим делу демократии и свободы. Разногласия у нас в методах.

— А статьи кто напишет?

— Я сам. Впервой что ли.

Не впервой. И когда ты что-то делаешь сам — риск неконтролируемого распространения информации — сводится к минимуму.

— Хорошо.

— По выборам моя помощь нужна?

— Справляемся…

Алешкович потёр подбородок

— Постой. Ты же говорил — у тебя на Бабура нет ничего.

— Придумаю. Часть ты сказал. Остальное — придумаю. Не впервой…

Вечером — я написал статьи. Показал Наташке — та одобрила. Обещала передать. Интересно — она верит в то, что я оппозиционер — или просто любит меня, графомана?

Что я о ней вообще знаю? Знаю, что она красивая. Что свободолюбивая — по крайней мере, была, пока не поняла, что из подруг не замужем осталась одна. Что в своё время присоединялась к белоленточному движению, оказавшемуся пустышкой.

Что продолжает верить.

Я же — уже не верю ни во что. Я — просто борюсь…

От автора

На днях — один грузинский националист сообщил автору этих строк, что Пётр I был… грузином. А украинское телевидение сняло передачу о том, что сыном грузинского рабочего является … Владимир Путин.

Но страшна не глупость отдельных людей, страшен настрой общества. Мир — стоит на пороге коренных перемен. Дала серьёзный сбой мировая экономика, поставлена под вопрос гегемония США, но заменить США некем. В экономике — продолжается потеря рабочих мест в производственной сфере, люди теряют работу не на время — а навсегда, так как их работу делают машины. Падает стоимость сырьевых товаров, при этом необоснованно завышается стоимость брендов, перекладываемая в гаджеты и потребительские товары. Появляются технологии, становящиеся угрозой целым профессиям — например, Uber поставил под вопрос существование профессиональных таксистов. Обостряется конкуренция в масштабе всей планеты — целые экономики, целые страны, целые народы борются за место под солнцем. Выезжать как раньше на достижениях прошлого не получается, технологии устаревают, и в их обновление надо вкладывать все больше и больше. Одна страна — уже не может, как раньше разработать автомобиль, тепловоз, самолёт. В отстающих странах невозможна новая индустриализация — современные технологии слишком сложны, чтобы их разработать с нуля, не имея за плечом научных школ и опыта предыдущих работ. Созданы и функционируют глобальные цепочки потребительской стоимости, и целые страны борются за то, чтобы попасть в них, получить технологии, построить у себя предприятие. И это не говоря о том, кто будет на вершине всего этого. Кто будет организовывать работу поставщиков, держать бренд и патенты, продавать — и получать самую большую долю прибыли.

Обостряется конкуренция и за людей. Сейчас — уже нет такого, что если человек покидает родную страну — то это навсегда. Люди живут на несколько стран, приезжают и уезжают. И вопрос в том, где они создают добавленную стоимость, где платят налоги, где тратят деньги и на что? Где покупается недвижимость, куда, на сколько и зачем приезжают туристы.

Но у нас, на постсоветском пространстве — мало кто об этом задумывается, мысли совсем о другом. Был ли грузином Пётр Первый и является ли грузином Путин? Где зародилось Великое княжество Литовское — на территории Литвы или Беларуси, и какой язык там был основным? Был ли король Артур казахом? Существовали ли на земле люди трёх метров ростом и были ли они казахами? Является ли украинская культура древнейшей, правда ли что украинцы научили русских есть горячую пищу и выкопали Чёрное море? Как русские украли у украинцев понятие «русь» и кем русские являются на самом деле — потомками мордвы, финнов или наследниками Золотой Орды? Всем вот этим вот неаппетитным, булькающим варевом — наполнены мозги наших бывших соотечественников, они судят и рядят, обижаются на бывших оккупантов, но при этом им не приходит в голову задать простой вопрос: а как им помогут ответы на приведённые выше вопросы? Что изменится от того, что Путин или Пётр Первый — грузины? Всем грузинам по сто долларов кто-то даст или что? А что изменится от того, что украинцы будут признаны древнейшей нацией в мире? Почему в голове, в общественном дискурсе именно эти вопросы, а не вопрос, например — почему самый богатый конгрессмен США имеет состояние в пять раз меньше, чем состояние президента Украины Петра Порошенко? Или как грузчик из Закарпатья Александр Ровт, эмигрировавший в 1985 году — стал в США мультимиллиардером. А кем бы он стал, не эмигрируй?

Нет ни малейшего осознания надвигающейся катастрофы, того, что богатейшая некогда Украина — сейчас полностью выключена из мировых цепочек создания добавочной стоимости как неблагонадёжная и нестабильная, что в страну никто не инвестирует, что из страны разбегаются люди, что квартиры на Крещатике и в окрестностях Майдана никто не хочет ни покупать, ни снимать, так как не хочет нюхать горящие покрышки и рисковать соседством с радикалами. Нет понимания того, что огромная территория не только Украины, но и Средней Азии — стремительно дичает, деградирует и проваливается на уровень Африки и Пакистана с Афганистаном. Безжалостно пускаются под нож плоды труда многих поколений, которые трудились, чтобы догнать богатейшую Европу — и догнали. Ведь если так подумать — в восьмидесятые те же таджики и туркмены, азиаты — жили почти как в Европе, по европейским правилам жизни и с многими европейскими удобствами. А сейчас что?

А сейчас Майдан.

Майдан, который до сих пор не понят правильно. Майдан как признак не силы, а бессилия общества, неспособности его что-то изменить в своей жизни, установить новые правила, построить новое общество. Бунт, беспощадный и на сей раз действительно бессмысленный. Майдан как крик о помощи, как восстание против скатывания в пропасть — но не имеющее программы действий и потому лишь ускоряющее движение. Мы все были против, но никто не знал против чего — это слова ливанского политического активиста перед пятнадцатью годами гражданской войны.

Мы не просто теряем признаки цивилизованности и приобретаем признаки дикарства. На постсоветских пространствах — закладываются фундаменты нового образа жизни, убогого и страшного одновременно. Новый Ближний Восток, новая Африка, новые дикарские земли. Но пока есть Россия — этот процесс никогда не сможет быть доведён до конца. Дай нам Бог выстоять. Не только ради себя.