Александр Афанасьев - Белорусский узел

Российский, но это ничего не значило. Это было его настоящее имя и настоящий паспорт. Там же был и бумажник, обычный, с карточками, и немного налички.

Оружие он сложил в сумку. Саму сумку он вывернул наизнанку — с одной стороны она была чёрная, с карманами, с другой яркая, с эмблемой Адидас. Спрячет где-то по дороге — он ещё не знает — нужно ли оно ему будет, или найдёт что-то другое.

На свой Стечкин — он навернул глушитель. Пригодится…

Внизу, на лестнице — были следы крови, но самих бандерлогов не было. Пули для борьбы с беспорядками могли сильно покалечить — но почти никогда не убивали в силу малой массы.

Осторожно — он спустился вниз. Выглянул во двор. Ничего — хотя звуки петард и стрельбы были отчётливо слышны.

Он достал рацию и мобильный — и бросил в мусорный бачок. Огляделся… успел увидеть в арке, ведущей на улицу человека в чёрном, целящегося с колена из штурмового Вепря.

Выстрелили они одновременно…

— Работаем на "раз". На "раз" работаем. Трехсекундный отсчёт. Три — два — один — бах. Три — два — один — бах. Поняли?

…

— Я спрашиваю, поняли?

— Так. Зробымо.

В помощниках у него Васыль. Молодой, крепкий с Ивано-Франкивщины, но почти без запинок говорящий по-русски. С ним пришли ещё двое — оба с Западной Украины, молодые, крепкие парни, типичные селяне. Селюки как говорят на Украине. Если правильно обработать — нет солдат лучше.

Это знают ещё со времён империй.

— Третий, третий?

— На приёме.

— Подтверди готовность.

— Третий готов.

— Работайте по готовности, как поняли?

— Понял, работа по готовности. Так, всем трехам принять готовность…

…

— Готовы?

— По отсчёту. Три, два, один — бах!

Гремят четыре выстрела. Где-то там, в чёрном месиве — падает смертельно раненый милиционер… который на год моложе того, кто его убил. А на круг им обоим — и пятидесяти нету. Будь проклята война, будь прокляты те, кто их начинает…

— Мы готовы!

— По отсчёту! Три, два, один, бах!

Перезарядка.

— Готовы!

— По отсчёту! Три, два, один, бах!

Снова падает кто-то — но это не там, внизу. Это здесь. Один из стрелков, щуплый и злой Богдан — падает, выронив СКС с оптическим прицелом и глушителем. Выстрела не слышно, откуда прилетела пуля — непонятно. Вот как бывает… многое прошёл Богдан… он и на Институтской был, и в АТО — а тут догнала давно присматривавшаяся к нему костлявая, забрала, что ей давно причитается…

— Брат!

— Стой!

Он рывком останавливает Васыля

— Нельзя! Уходим! Пригнуться, ж. ами не светить.

Где-то там — милицейский снайпер следит за крышей, ищет новые жертвы.

Вот и спасительный люк. Он как бы отрезает все происходящее — гул и шум революции, слитные хлопки выстрелов, взрывы петард и может быть, настоящих гранат. Можно закрыть глаза и представить, что ничего нет…

— Б…

— Революции без жертв не бывает! — отвечает он, как его учили отвечать в Польше — мы отомстим.

Васыль опускает голову, потом выдавливает из себя

— Так…

— Всем собраться… уходим на запасную. Стволы разобрать и спрятать…

Вечер. Аудитория БГУ. Свой среди чужих

— У меня семнадцать точно, ещё четыре — под вопросом.

Старший — записывает в тетрадочку, кивает…

— Добре. Расход патронов?

— Семьдесят два.

Старший записывает и это, кивает. Потом — вырывает бумажку с задней части блокнота, пишет короткую записку — на получение новых патронов. Боепитание — это правильно называется.

— Потери?

— Один.

…

— Двухсотый, на крыше ещё. Снайпер снял.

— Оружие?

— Там оставил. Подумал, крыша наша, ничего не сделается.

— Зря подумал. Ладно… заберём.

— Завтра я на какой?

— Ни на какой…

Это штаб. Настоящий, а не тот, что двумя этажами ниже — для журналистов. Здесь не бывает посторонних, здесь можно то, что нельзя нигде на белорусском майдане — открыто носить оружие, употреблять спиртное и наркотики. Правда, откровенно бухих, равно как и наркоманов тут нет — всё-таки тут профессионалы, отлично знающие, зачем они здесь и какие деньги они получают за все за это. Что касается конкретно его и его направления: один убитый сотрудник милиции — штука евро снайперу и полштуки командиру тройки: все честно, потому, что командир получает с троих. У него получается больше в полтора раза. Мухлевать никто не мухлюет — как то раз один хохол попробовал, и так и пропал, больше его не видели. Больше разъяснений не требовалось.

Таких троек — снайперских — по меньшей мере, шесть, это только то, что он знает. Это и есть те «неизвестные снайперы», о которых все говорят. Вопреки расхожему мнению — в этих тройках профи только координатор, остальные — набраны из добровольцев Майдана. Чтобы добиться высокой результативности огня этих групп при низкой стрелковой подготовке стрелков — стрелкам предписано целиться втроём по одной и той же цели. Цель указывает координатор с помощью лазерного луча, работающего в невидимом невооружённому глазу спектре. Три пули, даже две если кто-то промахнётся — это гарантированная смерть или тяжёлое ранение. Но это — лишь одна из форм воздействия на власть, разработанная дирижёрами государственных переворотов, и обкатывающаяся здесь, на белорусской земле.

Здесь же — находится чёрная касса (за брошенный коктейль пятьсот долларов не платят, тут в ходу другие суммы, платят по пять, по десять тысяч долларов командирам сил милиции, КГБ, внутренних войск — за невмешательство, саботаж распоряжений Оперативного центра, дезинформацию, отдачу дезориентирующих приказов), тут же — мощнейшая станция прослушивания, присланная США. Большая часть разговоров силовиков — записывается, оцифровывается, формируются пулы для скидывания в интернет. Таким образом — регулярным скидыванием переговоров по закрытой связи в Интернет — белорусским силовикам демонстрировалось, что все их распоряжения становятся известными, записываются и потом они могут быть привлечены к ответственности. Этот приём был призван парализовать волю белорусских командиров, заставить их опасаться и десять раз подумать перед тем, как выполнять даже законные распоряжения Оперативного центра. Ведь пример Украины перед носом — повсталый народ победил и стал властью, а те, кто служил и выполнял приказы — стал государственным преступником и зрадником…

Более того — из перехваченных переговоров формируются так называемые голосовые профили. Это делает компьютер, формируя базу данных произношения каждой буквы в тех или иных словах для каждого белорусского силовика, который выходит в эфир. Специальная программа сшивает это — и получается голосовой профиль. В критический момент — его можно использовать для того, чтобы войти в эфир и наводнить его дезориентирующими приказами, срывая активные действия силовиков. Это — на самый крайний случай.