Александр Афанасьев - Белорусский узел

Так… главное, внимание не привлекать… никаких резких движений. Медленно…

— Ты можешь молчать и дальше. Но ответь мне на один простой вопрос. Я и белорус, и украинец, и русский. У меня отец белорус, мать русская, а вырос я в Украине. Зачем — ты разрушаешь единство наших народов, зачем — ты пришёл нас убивать…

И по глазам русского. По тому, как он смотрит, куда он смотрит, он понял — что тот заметил. И азбуку Морзе — он знает…

Долго ли коротко ли, но стало понятно, что белорусский Майдан — скорее всего, переможет. Хотя перемога — была прологом лишь к новой, ещё более кровавой драме. Все понимали, что и.о. и премьер, узурпировавший власть, и не представляющий ни Россию, ни ЕС — в политике уже не жилец. Но и простого решения в виде второго тура — прозападная оппозиция допустить не хотела — знала, что победит пророссийский Алешкович. Этим белорусский майдан кардинально отличался от украинского — варианта легального прихода либералов к власти не предусматривалось.

Что делать?

Пошли на переговоры. С одной стороны — ЕС и США, с другой — Россия и её кандидат, с третьей — и.о. президента Республики Беларусь, представляющий загнанные в угол белорусские элиты, в том числе силовиков. В Минске — переговоры было провести нереально, ЕС предложили Хельсинки, Россия — Санкт-Петербург. В конце концов — пошли на предложение России, но с оговорками. Основные переговоры шли в Ораниенбауме у самой финской границы — там, в интерьерах Меньшиковского дворца — переговорщики пытались договориться о будущем небольшой, но имеющей стратегическое значение страны. Задачей было найти хотя бы минимальный компромисс между двумя группами оппозиции, пророссийской, и прозападной — и при этом При этом — переговорщики со стороны Запада понимали, что Россия — однажды уже пошла на военное обострение в Украине, потом — применила оружие и против самолётов НАТО и в случае с Беларусью — дело может закончиться тем, что с таким трудом избежали пару лет назад.

Общеевропейской войной…

Павильон Катальной горки — был построен в 1774 году по проекту архитектора Ринальди в ораниенбаумском парке. Его строительство — было связано с существовавшим в России обычаем — катания с ледяных горок в масленицу. Такие павильоны существовали в нескольких дворцах — но ораниенбаумский — был наиболее роскошным. Его высота составляла тридцать три метра, и он сам по себе — был великолепным произведением архитектуры, а внутри — он был наполнен ценнейшими произведениями искусства…

И в этот день, на ветру, на открытой галерее третьего этажа — кутаясь в плащ, стоял человек.

Это был очень необычный человек. Политик высшего уровня — но пробившийся из самых низов. Рабочий — который всего за несколько лет прошагал путь от рабочего до президента своей страны — такие политические карьеры можно было сосчитать по пальцам. Верный церкви католик и многодетный отец, опытный политик и настоящий лидер — про него можно было сказать, что он создал целую страну, точнее — воссоздал её. Он, человек из низов — заложил основы не только страны, но и возможно — будущей империи. В политику — он привнёс то, чего сейчас катастрофически недоставало — здравый смысл.

Он был лауреатом Нобелевской премии мира и моральным авторитетом для очень многих.

Он понимал, для чего его пригласили сюда — он всё-таки был старым и опытным лисом, и моментально просек этого благонамеренного брюссельского хлыща, который по упущению Божьему занял высокий пост, столь высокий, что от него зависели судьбы народов. Он должен был уговорить представителей белорусской оппозиции признать поражение. Сдаться. Принять формальную, показную победу, но отказаться от реальной. По одной простой причине — рядом Россия и она готова на всё. На Манежке — она это уже продемонстрировала и сейчас — демонстрирует ещё раз, уже в Минске. Россия считает себя загнанной в угол и демонстрирует готовность лить все больше и больше крови, не останавливаясь ни перед чем. В Минске — уже почти открыто действуют русские снайперы, именно они — сорвали «день наступления», который планировали в Вильнюсе. По всему городу, за один только день — девяносто погибших от снайперского огня, столько же в результате беспорядков, и двух взрывов, совершенных видимо, украинскими экстремистами. Кровавый четверг. В отличие от Киева — нет, они не допустят бегства только что избранного президента страны, по данным разведки — его охраняют не белорусы — а русская Альфа. Снайперы тоже на местах, они готовы стрелять и стрелять, а если ситуация обострится — несколько часов быстрого хода от Москвы, и в Минске уже элитные части МВД и Внутренних войск… столько, сколько потребует ситуация — дивизия, две. Русские продемонстрировали — сколько бы им не предложили жизней, они возьмут всё. Они готовы стрелять, стрелять и ещё раз стрелять.

Понятно, что чиновники Евросоюза жиденько обделались… они вовсе не хотят ни кровавого побоища в Минске, ни броска российской армии… они напуганы и действиями белорусских экстремистов. И никто не хочет рисковать войной с Россией, со страной, которая может нажать на кнопку и уничтожить все человечество. Они просто решили сдать назад.

Трусы.

И идиоты.

Они специалисты по благонамеренной говорильне и обоснованным провалам. Они понятия не имеют, как делается революция, и как делается история.

А он — имеет понятие.

Потому что он их делал.

Он организовывал миллионы людей, в то время как этот придурок, переговорщик из ЕС, наверное, собственную жену организовать не может. Или — тьфу, мерзость — собственного мужа.

И он понимал, что есть законы, универсальные для всех.

Он согласился поехать в составе делегации с одним условием — чтобы ему дали возможность свободно общаться с белорусскими оппозиционерами один на один, без других членов делегаций и без записи. Потому что он хотел, черт возьми, чтобы они выиграли.

А если играть по правилам Брюсселя — никаким выигрышем и не пахнет.

В составе делегации белорусских оппозиционеров — был парень, свободно владеющий польским — он учился в Польше по карте поляка. Он переводил остальным.

Он назначил его старшим делегации. Каждый день — он давал им задание, точнее — обозначал проблему. Они должны были кратко обрисовать, как видят её решение. К следующему дню они встречались, парень, который владел польским — сводил все на лист — два бумаги. Он читал это, и потом они разговаривали.