Бранко Лазич - Исторический очерк: Никита Хрущев, Доклад на закрытом заседании XX Съезда КПСС

Сразу же разгорелся яростный спор, и его бурный характер в точности соответствовал той опасности, которой Хрущев подвергал своих коллег, стремясь сделать расследование о деятельности Сталина публичным достоянием. В этом яростном споре политические аргументы, выставляемые группой «стариков», были более логичны, чем аргументы первого секретаря, оказавшегося, однако, более ловким в политическом шантаже. Ворошилов, Каганович и Молотов выставляют три основных возражения. С их точки зрения, эти возражения исходили из здравого смысла и нисколько не рядились в идеологические одеяния:

1. «Что придется нам говорить о нашей собственной роли во время Сталина?» (Иначе говоря, они опасались, что возникнет вопрос о их личном участии в сталинском терроре.)

2. «Представляете ли, что за этим последует?» (По их мнению, политические последствия трудно было предвидеть, и уж во всяком случае, эти последствия были бы отрицательными.)

3. «Что вас заставляет действовать таким образом?» (В самом деле, советскому руководству не было никакой нужды направляться по этому пути.)

Чтобы заставить уступить тех, кого впоследствии будут называть «антипартийной группой», Хрущев напоминает им о принципах демократического централизма: он настаивает, что на съезде партии нужно обсудить дело Сталина. Он говорил также о моральном значении первых, недавно освободившихся зэков, вернувшихся из сталинских лагерей. Но, вне всякого сомнения, наиболее убедительным аргументом было следующее предупреждение, обращенное к противникам: «Я напоминаю вам, что каждый член политбюро имеет право обратиться к съезду и выразить свою собственную точку зрения, даже если она не соответствует генеральной линии, намеченной в основном докладе, представленном на съезде» {4} 4 Op. cit. р. 349. В своем выступлении 27 октября 1961 года на двадцать втором съезде Хрущев заявил, что на двадцатом съезде он сказал своим собеседникам буквально следующее: «Если вы будете против того, чтобы этот вопрос дебатировался, тогда мы обратимся к делегатам съезда и спросим их мнение». .

Булганин, Первухин, Сабуров и, по всей вероятности, Маленков поддерживают это решение — представить съезду обширный доклад о сталинской деятельности. Составление этого доклада было поручено Петру Поспелову, старому соратнику Сталина. В тридцатых годах он был членом личного сталинского секретариата и затем ответственным Агитпропа партии (1937-39), как раз во времена великих чисток. В 1949-52 гг., в разгар культа личности Поспелов — директор института Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Более того: он был одним из авторов «Краткой биографии Сталина», которую ему теперь необходимо было разоблачить в докладе самого Хрущева на закрытом заседании (текст этого доклада был составлен Поспеловым), как типичный пример «культа личности»! Хрущев даже хотел, чтобы Поспелов, как председатель комиссии и составитель Доклада, выступил бы на съезде с речью против Сталина. Но члены политбюро убедили Хрущева, что именно ему надлежит выступить с главной речью речью и быть, таким образом, рупором партии.

В социальной системе, идеология которой основывается на экономическом детерминизме, кажется довольно странным признавать за отдельной личностью какую-нибудь существенную роль. И тем не менее, именно Ленин — и никто другой — заставил большевистскую партию захватить власть 7 ноября 1917 года; именно Сталин — и никто другой — посылал на смерть миллионы ни в чем не повинных крестьян, миллионы коммунистов, которые помогали ему уничтожать оппозицию Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и т. д., коммунистов, жаждавших лишь одного — служить своему вождю. И не кто другой, как Хрущев, дал жизнь докладу на закрытом заседании относительно «культа личности и его последствиях». Если бы на месте Хрущева находился Молотов (бывший уже секретарем центрального комитета в 1921 году), или Маленков (ставший им сразу после смерти Сталина), или Брежнев (который станет первым секретарем после падения Хрущева), кто бы осмелился утверждать, что доклад на закрытом заседании двадцатого съезда вообще бы имел место?!

Разумеется, как глава компартии СССР, Никита Хрущев мало чем отличался от своих предшественников или наследников, в самых разнообразных областях. Во времена его правления социальное и правовое положение крестьян и рабочих осталось таким же, каким оно было и раньше; тысячи церквей были закрыты, как во времена Ленина; по его указанию войска стреляли в демонстрантов в Тбилиси, в Новочеркасске, в Воркуте — подобные приказы первым стал отдавать Ленин, до и после кронштадтских событий 1921 г.; такие же приказы отдавали все советские руководители. Он вновь открыл некоторые концентрационные лагеря, подобно тому, как это начинал делать Ленин, как и Сталин, который бесконечно расширил эту концентрационную систему, как и Брежнев, который активно поддерживал существование этой государственной институции. По приказу Хрущева советская армия оккупировала Венгрию, премьер-министр которой был коммунистом, совершенно так же, как Ленин приказал оккупировать Грузию, находившуюся тогда в руках социалистов (640 231 голос — за создание Учредительного Собрания и лишь 24 513 голосов — за большевиков), как и в свое время Брежнев отдал приказ о военном наступлении на Чехословакию, страну, руководимую исключительно коммунистами. Хрущев приказал построить берлинскую стену, — Сталин в свое время организовал блокаду Берлина. Хрущев пытался — безуспешно, впрочем, — разместить ракетные базы на Кубе, подобно тому, как Брежнев — но уже с успехом — создал стратегические базы на Ближнем Востоке, в Африке, в Индийском океане.

Но Хрущев сделал и такое, что ни один из его предшественников или наследников до сих пор никогда не совершал. В 1955 году он, коммунистический «патриарх», отправился в Каноссу, к «еретику» Тито и тем самым нанес сокрушительный удар по догме «московской непогрешимости». В 1956 году он сделал возможной десталинизацию, представив доклад на закрытом заседании — факт совершенно беспрецедентный не только в деятельности первого секретаря компартии СССР, но и для всего международного коммунистического движения в целом.

Разоблачение «культа личности» было предпринято лишь один раз, с большой осторожностью и лишь через семь лет после хрущевского доклада: в 1963 году Антонин Новотный, первый секретарь компартии Чехословакии и президент республики, представил центральному комитету партии доклад о «нарушении партийных принципов и социалистической законности в период „культа личности“». Этот доклад, включавший около ста страниц, обсуждался, при закрытых дверях, 3 и 4 апреля 1963 года и никогда не был опубликован. Резюме этого доклада (около сорока страниц) имело хождение внутри партийного аппарата и было доступно лишь высшим партийным чиновникам. Это резюме также никогда не было опубликовано. Через три года чешский журнал «Сведестви» (№ 28, 1966 г.), издающийся в Париже, напечатал этот текст, обширные отрывки из которого были опубликованы в «Монде» (28–30 мая 1966 г.). Полностью же это резюме было напечатано в июле-августе 1967 г. во французском журнале «Контра Сосьаль».