Литературная Газета - Литературная Газета, 6634 (№ 10/2018)

Ещё один любопытствующий взгляд отметил скромный внешний вид питейной публики, а ухо уловило русскоязычную речь с сильным эмигрантским акцентом. Речь эта принадлежала нашим бывшим соотечественникам, променявшим гордое советское равенство на потребительское американо-канадо-израильское благополучие. В их сознании Карловы Вары остались престижным курортом, каковым он считался во времена социалистической империи и куда ездили «достойнейшие из достойнейших». Наконец судьба позволила уехавшим свести счёты с прошлым, доказав покинутой Родине, что и они заслужили здесь отдых и лечение. Я невольно подслушала разговор двух простых империалистических пенсионерок за кружкой минералки. Первая возмущённо жаловалась второй:

– Ты представляешь, Фрида, мне вчера сделали очистительную клизму прямо-таки с ледяной водой.

– Сара, сколько раз я тебе говорила: дай доллар, и тебе сделают тёплую, а не холодную, как всем.

Позднее мы определили здешнее место кучкования наших бывших. Как и представители арабских стран с ярко выраженными нарушениями обмена веществ, они гнездились в «Термале», потому что там «все свои», и там дешевле, и не надо ползать по горам, ибо ты в сердце старого города рядом с источниками и променадом с многочисленными магазинами.

Променад в жизни отдыхающего – вещь очень важная. На нём можно и себя показать, и при желании на других посмотреть. Фактически он играет главную роль в сегодняшней светской жизни курорта. Спектакль начинается ежедневно, примерно в 17.30. К этому времени все процедуры закончены, ланч переварен и пора расслабиться в неторопливом моционе по набережной, слегка принарядившись, с непременной питьевой кружкой в руке, – мол, я тут по делу, а вовсе не на публику поглядеть. К шести вечера на левом берегу реки Теплы – аншлаг.

В наше время река кажется безобидной, миловидной, больше похожей на быстрый прозрачный ручей с огромным количеством форели и уток, ждущих у мостов «хлебушка» от сердобольных отдыхающих. Однако внешность, как часто случается, обманчива. Не один век Тепла вела себя безобразно: сердясь на непогоду, выходила из себя, нанося огромный ущерб самой привлекательной части города. Последнее учинённое ею наводнение в начале двадцатого века имело двоякое последствие: с одной стороны, оно смело всё на своём пути и довело прекрасного человека, тогдашнего мэра Карлсбада, до тяжелейшего инфаркта с летальным исходом, а с другой – вынудило власти построить дамбу. Плотина, в свою очередь, способствовала созданию рыбных хозяйств, обеспечивших город неограниченным количеством свежей форели. Полакомиться полезной речной рыбкой в жареном, грилевом, печёном и копчёном виде можно в любой точке общепита, которых в городе немерено и в которых цены пока ещё выгодно отличаются от остальной еврошенгенской зоны.

Чехия была уверена, что, освободившись от ненавистных социалистических уз, она немедленно падёт в германские объятия, сулящие сладкую безбедную жизнь. Однако ожидания её были обмануты. Немецкий инвестор, обалдевший от свалившейся на него восточной части собственной страны, не торопился вкладываться в пошатнувшуюся экономику бывшего своего протектората. Тем не менее отдельные граждане Германии из пограничной зоны с удовольствием закупаются у соседей более дешёвы­ми продуктами питания, предметами первой необходимости, а главное – горючим. Зимой они отдыхают на горнолыжных чешских курортах, один из которых – Божий Дар – расположен недалеко от Карловых Вар. Вездесущие пользователи соцсетей в Германии снимают в летний период апартаменты в бывшем Карлсбаде, спасаясь на местных водах вместо дорогостоящего своего бальнеологического курорта в Баден-Бадене.

Однако в процентном соотношении немцы ни в какое сравнение не идут с русскоязычным контингентом, посещающим Карловы Вары, которые стали зоной влияния и экономического интереса граждан бывшего СССР. В Чехии курорт даже называют «русским городом». Сегодня с этой реальностью все смирились и даже сетуют: кризис, мол, русские плохо едут. Но в начале девяностых дело обстояло иначе. Продавцы и официанты в мгновение ока перестали «разуметь» по-русски, хотя учили наш богатый и могучий язык в обязательном порядке в школе по многу лет. С лингвистическим провалом в чешской памяти я столкнулась в магазине дамского нижнего белья, пытаясь купить пижамку местного производства. На мою вежливую просьбу показать интересующую меня вещь совершенно нелюбезная продавщица неопределённого возраста, бросив неприязненный взгляд, произнесла: «Не разумею». Я не сдавалась и обратилась к ней с той же просьбой по-английски. По выражению её лица стало ясно, что этот язык она действительно «не разумела». Тогда, изобразив на лице самую вежливую улыбку, я заговорила по-французски. Бедная женщина так растерялась, что немедленно напрягла память и вызвала к жизни два русских слова: «Какой размер?» Я назвала. Она «вспомнила» цифры и выложила на прилавок внушительную горку ночной одежды. Я долго выбирала, потом мерила и, наконец, расплатилась. Забирая покупку, я ещё раз позволила себе улыбнуться и, небрежно бросив в напряжённую атмосферу магазина: «Дякую» (местное «спасибо»), – гордо выплыла на улицу имени первого президента Чехословацкой Республики Томаша Масарика.

Постепенно мы втягивались в строго регламентированное процедурами санаторно-курортное существование. Ранний подъём, ранний завтрак, а далее беспрерывная смена кабинетов с медицинской карточкой в руках, где отмечены время и место. Опаздывать нельзя ни на полминутки, ибо сердитые и недовольные жизнью исполнительницы врачебных назначений просто-напросто откажутся делать вам процедуры. Больше всего мне нравились массаж, сауна с последующими маканиями в резервуары с горячей и холодной водой, грязевые аппликации на колени и жемчужные ванны. Лёжа в минеральной воде, куда через форсунку поступал углекислый газ, а может быть, и кислород, я любовалась мириадами крошечных, напоминавших мелкий речной жемчуг пузырьков, которые нежно обволакивали всё тело, образуя причудливые узоры.

Покончив с кабинетной беготнёй, страхом куда-нибудь опоздать и тем самым лишить себя крупицы профилактического оздоровления, мы вынуждены были тут же мчаться за предобеденным глотком волшебной водицы. Старожилы из отдыхающих подсказали нам, что совершенно не обязательно поспешно скатываться с холма к источнику, а потом, увеличившись на 250–300 граммов, тяжко ползти обратно в гору. Для спуска и подъёма существует лановка, то бишь фуникулёр, на котором можно кататься хоть весь день, но строго по расписанию и по предъявлении санаторной книжицы.