Сергей Войтиков - Советские спецслужбы и Красная армия

Прилагая единственную с упоминанием Перми сводку, отпечатанную 27 декабря, докладываю, что коммунист ГРЕЙЕР ничего не запрещал.

Этот доклад подал, дабы снять тяжелое, ничем не заслуженное обвинение, прошедшее через Ваш приказ от 9 января сего года [1179]. Это происходит от того, что на бумаге Регистрационное управление с отделами подчинено одному лицу, а на деле в него все вмешиваются и даже неверно Вам докладывают.

Приложение: Сводка [1180].

РГВА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 87. Л. 21–21 об. Подлинник — машинописный текст с автографом синими чернилами.

М. С. Кедрову об организации отдела

гор. Москва

9 февраля 1919 г.

Председателю Особого отдела при В[сероссийской] ч[резвычайной] комиссии т. Кедрову от сотрудника отдела И. Зорина

В 1898 году, когда стало замечаться оживление в революционной среде, Департаментом полиции было признано полезным выделить из 3-го делопроизводства, ведавшего политическим розыском, специальное делопроизводство под названием «Особый отдел», во главе которого был поставлен известный Л. А. Ратаев [1182], в действительности же тайно руководил деятельностью Особого отдела секретный сотрудник М. И. Гурович, впоследствии вступивший в число чиновников Департамента полиции. Затем в 1903 году Департаментом полиции Ратаев был командирован в Париж в заграничную охранку, и на его место назначен начальник Московского охранного отделения Зубатов, вступая [в должность] который объявил, что Особый отдел намерен преобразовать во всероссийскую охранку, каковая и продолжала существовать, высасывать по одиночке и группами наших товарищей, борющихся за правое дело с марта месяца 1917 года, когда была сметена с лица земли вместе с Николаем II Российской революцией, и вот до настоящего времени об Особом отделе было не слышно. Теперь наши товарищи, с которыми боролся этот Особый отдел, опять создали орган, который назвали «Особым отделом». Кто не знает деятельности Особого отдела Департамента полиции? Я думаю, должны знать все наши товарищи, и вот мне кажется странным, когда наши политические деятели, подписывая Положение об организации Особых отделов, почему-то именно при думали это название, которое в 1917 году кровью наших товарищей было вместе с Департаментом полиции сметено с лица земли, и названия этого не повторялось нигде (кроме 5-й армии) до января месяца 1919 года, когда оно вновь всплыло. Уже теперь приходится слышать, когда предъявляются документы Особого отдела: «Это охранка? Это охранка опять появилась?» Нам многие скажут: «Раз появился Особый отдел, то следует ожидать появления на свет и высшего органа его — Департамента полиции со старыми тружениками — Курловым, Зуевым, Веригиным, Ереминым, Красильниковым и др. — и это в то время, когда в нашей Социалистической России пока еще нет ни одного учреждения со старыми, царскими, противными для Социалиста названиями. Такому учреждению, которое несет функции борьбы со шпионажем, контрреволюцией, поистине было дано нами еще в старой 12-й армии справедливое название — Военный контроль (каковым оно и продолжало быть до января месяца сего года).

Неужели наши политические деятели, подписавшие Положение об Особых отделах, не знали, что из себя представлял Особый отдел при Курлове, Протопопове и других, которых смела Революция? С открытием учреждения с таким названием действительно навевает чем-то забытым, тяжелым и крайне нежелательным для Социалистической Республики. Я уверен, что Николай Романов больше не наденет на голову короны, смятенной Революцией, Протопопов не будет его министром, Курлов и другие — опричниками, поэтому не нужно восстановлять в памяти Революционной России тех ненавистных названий, которые сметены Русским народом. Ив[ан] Зорин

Помета И. Зорина: «10 февраля я подал в копии такой доклад т. Аванесову, к сожалению, в то время, когда этот вопрос был разрешен (после окончания занятий, т. е. после 5 часов), ибо я рассчитывал, что лицо, которому адресован доклад, все-таки его направит по известному руслу, но, к сожалению, этого не случилось. 20/I.[1919]. Ив[ан] Зорин».

РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 11. Л. 152–152 об. Копия — машинописный текст с автографом и пометой черными чернилами.

№ 378, Москва, Малый Знаменский пер., 3

3 марта 1919 г.

До сего времени Особотделы при губернских ЧК, а также и наши инструктора-организаторы, командированные на места, снабжались материалом, исходящим только из организационно-инспекторского отделения и носящим характер организационный (кроме инструкций Особотделам), но не было материала активного, регистрационного и финансового, и что в этом материале на местах ощущается нужда, не может быть никакого сомнения. В тех Особотделах, которые образовались от слияния с Военным контролем, еще кое-что есть, но что касается тех, которые организуются без бывшего Контроля — там ничего нет, правда, хотя нашим последним положением все инструкции и положения, касающиеся Военного контроля и противоречащие вышесказанному, отменены, но думаю, что, пока нет новых, таковыми еще пользуются. Теперь из всего вышесказанного приходится делать вывод, что, разрушая существующий аппарат, мы в такое, как выражаюсь, горячее время не создали быстро нового, поэтому активная и регистрационная работа на местах идет или в искаженном виде, или как попало — без всякой определенности и параллели с центром.

Для того, чтобы требовать от Особотделов продуктивности и однообразной работы и, следовательно, чтобы организация шла правильно, необходимо: во-первых, все дело организации сосредоточить в одних руках; во-вторых, чтобы активное, регистрационное и казначейское отделения выработали соответствующие инструкции по отраслям этих отделений [1183]и передали для рассылки по Особотделам и передачи инструкторам-организаторам мне и, в-третьих, на будущее время о всех изменениях или новых распоряжениях, которые будут исходить в общем масштабе, ставили организационно-инспекторское отделение в известность.

О вышеизложенном и докладываю Вам на зависящее распоряжение.

РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 11. Л. 150–150 об. Копия — машинописный текст с автографом и пометой черными чернилами.

5 марта 1919 г.

С самого появления на свет Военного контроля в Москве нам было ясно, что так или иначе должно произойти столкновение этого еще не успевшего окрепнуть органа с ВЧК, оно действительно произошло в январе [1919 г.], и результат боя как двух неравных сил получился нам известный. Вину в этом неравенстве нельзя всецело приписать только именно одному Контролю, но здесь, мне кажется, должно быть затронуто и самолюбие Реввоенсовета, который недостаточно шел навстречу Контролю в смысле оградительном; наоборот же, политика ВЧК, политика тонкая, велась с самого появления на свет Контроля, ибо ВЧК видела в Контроле своего врага и постепенно проводила в жизнь эту политику, стараясь огрязнить достоинства Контроля и его деятельность. Например, было распущено Казанское отделение военного контроля исключительно под некоторым влиянием Лациса, Смирнова, и др. столкновения Контроля в Вологде и, наконец, сама ревизия Курского контроля — ревизия, членами которой состояли те же Лацис — Самойлова с содокладчиком Бруно, так грозно появившимся на Южном фронте и незаметно исчезнувшим.