Илья Земцов - Частная жизнь советской элиты

А реализация политических целей нового правящего класса — установление монопольного господства над социальной жизнью, общественным сознанием и культурой — привела его к столкновению и с интеллигенцией. А затем — в начале 30-х годов — и к противоборству с коммунистической партией, идеологически предопределившей его становление.

Отсюда, однако, не следует делать заключение, что по мере того, как "новый господствующий класс становится сильней и приобретает более определенный облик, роль партии как таковой ослабевает" {36} . Ослабевает не партийный контроль как таковой, а падает роль и значение той партии, которая подвела Россию к революции. Этой партии была уготована участь быть уничтоженной в сталинских лагерях, как только ее цели пришли в противоречие с задачами коммунистического класса. Влияние новой партии, созданной в 30־е годы Сталиным на развалинах старой большевистской организации (и лишь формально сохранившей прежнее название), неизменно увеличивалось и усиливалось по мере социального расслоения советского общества.

Джилас, несомненно, прав, утверждая, что правящие классы прошлого достигали могущества и приходили к власти после того, как в структуре общества вызревали и складывались соответствующие экономические изменения. Но коммунистический класс разорвал привычную цепь события: он вначале захватил власть и уж потом стал отстраивать основы своего экономического влияния — коммунистическую систему хозяйства. Политически коммунистический класс складывался до большевистского переворота. И опять-таки вопреки историческому стереотипу: его психология и мироощущения формировались не в лоне народной жизни, а методами агитации и пропаганды искусственно насаждались и распространялись большевиками в различных слоях общества.

Появление коммунистического класса было спродуцировано идеологически: то есть его идея оказалась первичной по отношению к его бытию. Создавалось поэтому впечатление, что новый правящий класс вышел из коммуниста-ческой партии — "мог возникнуть лишь в виде организации особого типа, отличающейся особой дисциплиной и основанной на обязательном для всех ее членов единстве взглядов и убеждений" {37} .

Возникновение коммунистического класса, на наш взгляд, не было процессом сознательной воли партии или реализации цели ее вождей. Его становление — объективный процесс тех социальных условий, которые сперва подвели Россию к большевистской революции, а затем сделали ее коммунистической страной. Он формировался и утверждался в системе общественной и хозяйственной деятельности советского общества, а коммунистическая партия явилась всего лишь стержнем, вокруг которого наматывался и кристаллизировался его социальный состав, определялись философия и нравственность. И жизненные цели коммунистического класса диктовались не партийным уставом, а вытекали из его политического статуса, обуславливались интересами усиления и упрочения власти. Назначение же марксистских идеалов было чисто декоративным — служить целям пропаганды для одурачивания масс {38} .

Коммунистическая партия шире по объему коммунистического класса, и в то же время она не захватывает все социальные пласты этого класса. Членство в коммунистической партии само по себе не вводит человека в круг господствующего класса, не дает ему особых благ или привилегий, хотя и призвано служить известным доказательством его лояльности к режиму. Многие миллионы в партии не менее бесправны, чем десятки миллионов советских граждан вне ее.

Разные судьбы приводят советских людей в эту организацию. Одни рекрутируются в нее по разнарядке — в соответствии с принципом пропорционального представительства. Приходит указание из ЦК принять в партию определенное число "трудящихся" — ־ и тысячи рабочих и колхозников загоняются в партию. Отказаться небезопасно: возможен вопрос, почему отклоняется "доверие". А если нет вразумительного ответа (а найти его не просто, ибо исходя из расхожей идеологической формулы "партия — ум, совесть и честь эпохи"), человеку на многие годы отказывается в лояльности и доверии [3].

Другие оказываются в ней по необходимости — этого требует занимаемая должность. Министру, Генеральному прокурору, редактору центральной газеты и видному военачальнику надлежит быть членом ЦК партии; руководителям высокого ранга — начальнику крупного главка, ректору университета, директору института — членом городского или районного комитета партии, директору завода, заведующему кафедрой, передовику производства необходимо как минимум быть членом партии. И даже не для продвижения по службе, а для того, чтобы удержаться в должности. Разумеется, многие, очень многие устремляются в партию, движимые честолюбием и тщеславием. Но и для них партийный билет автоматически не открывает путь в элитарные круги. Должны пройти годы, в течение которых новоприобщенному предстоит преодолеть многочисленные идеологические барьеры, отказываясь от собственного мнения, самостоятельных убеждений, принципов, — и только тогда шлагбаум, отделяющий коммунистический класс от масс, перед ним поднимется.

Так что ошибочно мнение, что "все, что нужно для продвижения на этом пути, — это беззаветная преданность партии". Или же: "нигде и никогда не был так широко открыт путь всем, кто предан и лоялен, так, как при коммунизме {39} . Беззаветная преданность коммунистическому классу, несомненно, необходима, но одной ее недостаточно, лояльность высоко котируется, но и ее мало.

Продвижение в правящий класс ни в одном обществе не было таким трудным и не требовало стольких жертв от человека, как при советском режиме. Коммунистический класс замкнут и нетерпим и требует от своих членов не только лояльности, но и определенного склада человеческого характера. Таким образом, между народом и коммунистическим классом существует преграда не менее прочная, чем Китайская стена, и преодолеть ее не легче, чем по-еле днюю.

При этом коммунистический класс, будучи по структуре и содержанию элитарным, остается партийным по форме. Только члены партии могут заниматься общественной и политической деятельностью, становиться руководителями, дипломатами, работниками службы безопасности и внешней торговли. И тем самым создается иллюзия, что членство в партии само по себе обеспечивает привилегированное положение, дает власть и влияние в обществе. Такой подход обедняет и упрощает механизмы жизнедеятельности советского общества, подменяет суть социальных процессов их явлениями и по существу находится на уровне понимания, которое советская пропаганда стремится создать у обывателя.

Партийная ячейка до такой степени разрослась, отмечал Джилас, что стала исполнять все главные функции государства. В результате ячейка как таковая исчезла, а все эти функции вошли в поле деятельности партии {40} . Коммунизм, действительно, не признает различий между работой правительственных организаций и партийных учреждений. Но не в том смысле, что партия и государство тесно переплетаются {41} , а в том понимании и значении, что и в партии, и в правительственных учреждениях, и в милиции, и в науке господствует коммунистический класс, который только номинально, в силу традиций и целей пропаганды связывает себя с партией, с ее уставом, программой. Данью идеологии является только то, что наиболее могучая и всесильная часть коммунистического класса — партократия (партийная элита) формально выступает от имени партии, отождествляя себя с нею, или, что еще точнее, — партию с собой.