Робин Робертсон - Со стыда провалиться [Невыдуманные писательские истории]

— Я поэт, — ответил он.

Она расхохоталась с таким нескрываемым презрением, что едва не рухнула на цветочную клумбу, и расплескала половину вина. Когда Крис отошел, я спросил ее, почему она так отреагировала.

— Нельзя же называть себя поэтом только потому, что ты просто сочиняешь стихи, — пожала плечами она.

В душе я порадовался, что никогда и никому — не говоря уж об этой девице — не представлялся писателем, хотя в ящике моего стола лежал законченный роман.

Литературный вечер продолжался. Кто-то подвел меня к Элизабет Джейн Говард, а сам смылся. Знаменитая писательница вызвала у меня благоговейный ужас: высокая, невозмутимая, элегантно одетая, с безупречной прической и выражением вселенской скуки на лице. Как раз недавно в «Оксфорд мэйл» была напечатана моя рецензия на сборник ее рассказов, «Мистер Вред», к тому же я пришел от них в полный восторг. Я упомянул этот факт, постаравшись убрать из своего тона всякое подобострастие. Это ее не развлекло и, насколько я мог судить, даже ничуть не заинтересовало. Что ж, ладно. По-видимому, фраза типа «Я похвалил вашу книгу в коротком обзоре беллетристики на страницах провинциальной газеты» — не лучшее начало разговора с представительницей литературного Лондона.

Как же разговорить ее? Пожалуй, здесь требуется что-то более recherché [13] утонченный, изысканный (фр.). . Я, как настоящий книжный червь, припомнил одну подробность: обычно в сборниках на обратной стороне титульного листа указываются оригинальные выходные данные каждого рассказа, но в «Мистере Вреде» их не было. Я посчитал, что такое отсутствие сведений — сознательное решение автора, и мне стало интересно, с чем это связано. Я задал вопрос Элизабет.

— Не знала, что это так.

Разговор явно не клеился. Может быть, ее заинтересуют мои скромные достижения на литературном поприще? Пару месяцев назад я принял участие в конкурсе лондонской «Таймс» на лучший рассказ о призраках, вошел в число двенадцати победителей, и в награду меня ждет публикация в сборнике. Он будет в твердом переплете и выйдет не где-нибудь, а в издательстве «Джонатан Кейп»! Там же публикуется и сама Элизабет Джейн Говард!.. Нет, это ей точно не интересно.

В отчаянии я принялся оглядываться по сторонам и заметил высокую долговязую фигуру. Том Машлер! Какое совпадение — это же управляющий «Джонатан Кейп».

— Это, случайно, не… Том Машлер?

— Он самый. Хотите познакомиться? — мгновенно отозвалась Элизабет, подвела меня к Машлеру и растворилась.

Нервы мои напряглись до предела. Тем не менее я попробовал произвести впечатление:

— Здравствуйте, я — один из двенадцати ваших авторов.

Машлер не повел и бровью. Я сбивчиво объяснил про таймсовский конкурс историй о привидениях и дюжину его участников. Он снова спросил, как меня зовут. Я еще раз назвал свое имя.

Он покачал головой:

— Простите, я не запоминаю фамилий. Как назывался ваш рассказ?

Я посмотрел на него. Он выжидающе глядел на меня. Я молчал. В голове образовалась страшная пустота. Как, черт побери, назывался мой рассказ? Я ведь знал, клянусь, знал! Ну же, давай вспоминай скорее, ты только что читал корректуру. Буквально на днях ты написал авторское предисловие. Перед тобой твой издатель. Ты должен вспомнить. Ты не можешь не вспомнить.

— Не помню, — ответил я.

Так мы и стояли: издатель, не знающий фамилии автора, и писатель, забывший название своего собственного — и единственного — произведения. Добро пожаловать в мир литературы.

Вы спрашиваете о той девушке — вроде как моей подружке? Вскоре после этого она меня бросила.

Тебе повезло: ты едешь в презентационный тур. Ты встретишься с читателями, которые по достоинству оценили твою работу и, похоже, счастливы познакомиться с автором. Тебе повезло: ты будешь грызть соленые сухарики в баре, увидишь новые города — например, Цинциннати и Балтимор. Бесспорная удача. Всякий тебе скажет.

Это была моя первая поездка. Я представлял свой роман «Ледяная буря». Скромный тур — первый как-никак. Шесть городов: Миннеаполис, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Сиэтл, Бостон, Вашингтон. Как правило, слушателей можно было пересчитать по пальцам. Я позвонил в Нью-Йорк своей издательнице, та принялась меня утешать: прорываться вперед и завоевывать новые читательские слои — это ведь так важно. А что, если мое сердце лопнет от горя, прежде чем я сумею прорваться ?

Первые пять городов я кое-как перенес, настала пора отправляться в Вашингтон, столицу нашей родины. В то время моя мать жила недалеко от Вашингтона, в Виргинии. Ей захотелось приехать и послушать, как я читаю. Это было довольно сложно — по нескольким причинам. Мать весьма противоречиво относилась к моей работе и далеко не всегда хвалила. Однажды она даже написала критический отзыв о моей книжке на «Амазоне» и поставила мне всего три балла из пяти возможных, а потом еще сказала, что это благоприятная рецензия.

В отеле я назвал свою фамилию, и на женщину за стойкой, по-моему, это произвело огромное впечатление. «Мистер Муди, ваш приезд — большая честь для нашего отеля!» — кажется, так она сказала. Или выдала что-то в этом духе, такое же напыщенное. Понятия не имею, за кого она меня приняла. Может, за дипломата из Растрепляндии или высокопоставленного сотрудника Ассоциации содействия умственно отсталым. Как бы то ни было, на нее глубоко подействовала пометка «VIР» против моего имени в списке постояльцев, и она держалась в высшей степени любезно.

Вероятно, ребенком я уже когда-то останавливался в номере люкс или по крайней мере заходил в такой номер, но не жил в нем самостоятельно. Никогда прежде я не бродил в одиночестве по дополнительной гостиной, в которой есть дополнительный факс и дополнительный мини-бар, откуда можно что-нибудь стянуть. Никогда раньше я не смотрел в номере порнушку по чужой кредитной карточке. Определенно, это было началом мирового господства, стартом продвижения мирового имени: Рик Муди, Лтд.

Снизу позвонила моя мать. Она поднялась ко мне в номер. Мы выпили по чашечке чаю. Все очень культурно. Здесь, в люксе, сидя за чаем в обществе матери, я понимал: судьба моя круто меняется к лучшему.

Потом мы вместе с ней отправились в книжный магазин, где должна была проходить презентация моего романа. Издательница ясно дала понять, что это крупный столичный магазин. В нем продаются самые известные книги!

Унижение уже близко. Расскажу по порядку. Все началось, как только я переступил порог магазина. «Мистер Муди! — радушно воскликнула молодая женщина в очках. — Спасибо, что приехали!» Я огляделся. Выступая в предыдущих пяти городах, я считал достижением, если послушать меня приходило больше десяти человек, но даже по этим меркам назвать здешнюю аудиторию многочисленной я не мог.