Илья Кормильцев - Non-fiction

ВП:Существует ли, на ваш взгляд, сейчас рок-музыка, или она трансформировалась во что-то иное, и просто никто этого не заметил?

ИК:Я думаю, что рок в старом смысле этого слова (рок-музыка как рок-н-ролл) сейчас окончен, как джаз примерно. Это не значит, что не может быть гениальных исполнителей, талантливых людей и прочее. Но эта музыка стала узка и не соответствует современной ритмике пульсаций, чтобы можно было мировоззренчески что-то выразить через нее.

ВП:На смену ей что-то пришло?

ИК:Пока нет, но ведь и рок-н-ролл не сразу пришел на смену джазу. Рок-н-ролл зародился как какая-то фигня такая для малолеток, и так было до появления «Битлз».

ВП:Что может оказаться этой новой ступенью?

ИК:Может быть, дэнсовая музыка. Неизвестно, что может произойти на каком-то моменте, когда вдруг кто-то сможет наполнить эту форму новым содержанием, вдохнуть в нее жизнь, как это получилось с «Битлз», потому что форма-то была и до них, они ничего нового не придумали: ни одной гармонии, ни одной рифмы. Первые их песни неотличимы от чужого материала, который они пели параллельно. Но они вложили новое содержание.

ВП:То есть количество должно перейти в качество и на современном этапе?

ИК:Да. Не исключено, что именно в направлении электронной музыки может сформироваться что-то, что будет «угаром» начала нового тысячелетия.

ГШ:Как возникла идея серии?

ИК:Идея серии возникла из необходимости, которая возникает у каждого организма на определенном этапе эволюции: необходимости специализации тканей. Если «Иллюминатор» можно уподобить чему-то вроде колонии простейших, то с увеличением потока переводной художественной литературы, круга авторов необходимо стало решить, где у нас будет печень, где мозг, а где, извините, и что-нибудь еще. Ведь бесконечный рост недифференцированной ткани — это, как известно, раковая опухоль. Поэтому появилось «Лекарство от скуки», поэтому появилась «За иллюминатором». В дальнейшем, очевидно, появятся и другие серии с более узкими функциями.

ГШ:Так чем же отличаются эти ваши «органы»?

ИК:Основное различие — хронологическое: авторы «За иллюминатором» — это в основном писатели девяностых и первого десятилетия нового века. «Иллюминатор» теперь будет в большей степени ориентироваться на писателей сложившихся, принадлежащих уже новейшей истории литературы. «За иллюминатором» — попытка представить нашей публике совсем новые для нее имена. Но это не единственное отличие. Есть еще и стилистика самой серии, назовем это, если хотите, городским романом или фаблио электронного средневековья — термины пусть выдумывают критики, не будем отбивать у них хлеб насущный. Не хотелось бы делать за них, хотя бы для того, чтобы не связывать себе руки автодефинициями, потому что в серии будут и произведения, граничащие с детективом или фантастикой, и чисто событийно-психологическая проза.

ГШ:Итак, кто эти авторы?

ИК:Ханиф Курейши, Фредерик Бегбедер, Николас Блинкоу, Уилл Селф, Ник Хорнби, Тим Лотт. Перекос в сторону англосаксов пока очевиден (да, увы, и неизбежен — английский есть имперская латынь наших дней), но он будет устраняться, в перспективном списке есть уже и японские имена, и восточноевропейские.

ГШ:А с какой стороны иллюминатора ваши авторы? И что тогда считать иллюминатором?

ИК:Тут каждый выбирает свою сторону сам, и каждый считает себя наблюдателем, ведь рыбы, наверное, тоже обожают подглядывать за жизнью подводников. Главное, чтобы смотрели с интересом. Авторы — на читателей, читатели — на авторов, а издатель — на количество купленных книг.

ГШ:Кем эти авторы могут стать в русском контексте, есть ли то, чему у них поучиться?

ИК:Поучиться у авторов, бесспорно, есть чему: в нашей отечественной прозе зияет дыра между текстами, написанными «по-советски», то есть чаще всего качественно, но в эстетике ностальгической, и текстами, написанными «типа трансгрессивно», то есть чаще всего сил нет как актуально, но литературно беспомощно. Здоровой, внятной и, главное, забавной для читателя беллетристики о человеке 21 века — кот наплакал. Хватит одной руки двупалого ленивца, чтобы сосчитать авторов, и двух, чтобы сосчитать их произведения.

ГШ:Уместен ли литературоведческий анализ книг такого рода или нужен другой подход? Какой?

ИК:Не знаю. Лично я литературоведение как науку ставлю гораздо ниже френологии или церемониальной магии. Но если кому-то все еще хочется писать тексты о текстах — пусть пишут.

ГШ:Хорошо. Тогда как бы вы определили интонацию вашей серии?

ИК:Хм-м-м… Чтобы она стала очевидной даже для самого составителя, надо, чтобы вышло книг пять-шесть. Представьте себе, что это суп, и пока вашему вниманию предложили только морковку и чайную ложку соли. Скажем лишь о том, что видится в мечтах, качественная, сильная литература, которая бы читалась с легкостью чтива. Парадокс очевиден и грешит претенциозностью, присущей всякому парадоксу. И тем не менее по моим представлениям, хорошая литература не может быть чрезмерно трудной.

ГШ:Серия издательства «Фантом» — ее можно считать вашим конкурентом? Если да, то почему?

ИК:Пока мы в равной стартовой ситуации, и соревнования в этом виде спорта проводятся впервые. Нельзя даже пока примерно сказать, что у них и у нас получится. В любом случае хотелось бы, чтобы победил сильнейший. Желательно, чтобы это были мы.

Этого человека немногие знают в лицо, хотя почти каждый без труда вспомнит несколько его строк. Илья Кормильцев писал тексты «Наутилусу» и другим свердловским группам, когда рок-музыка находилась под запретом и каждый концерт был праздником. В конце 1980-х русский рок вышел на стадионы, стал одним из главных символов времени и получил массовую популярность. Но когда песни запела вся страна, Кормильцев — задолго до окончательного погружения «Наутилуса» — резко ушел на дно и с тех пор раз за разом меняет поле своей деятельности. Он старательно выискивает области искусства, где назревает очередной революционный прорыв. Пока тщетно. Но когда в 1983 году они познакомились с Бутусовым, о дальнейшей судьбе «Наутилуса» тоже никто не догадывался…