Литературная Газета - Литературная Газета, 6611 (№ 35/2017)

Позаботьтесь подобрать носки в тон брюк: первое, что увидят открыватели вашего бездыханного тела, – ваши щиколотки. Не забудьте также предварительно получить выходное пособие и компенсацию за неиспользованный отпуск.

Примечание к инструкции «Как правильно повеситься»

Не забудьте оставить записку, в которой укажите достойный повод повеситься, – а то мало ли, что о вас подумают. Подойдёт любая хоть сколько-нибудь значительная причина. Ушла жена? Кого волнует, что жизнь без неё краше! Человек взрослый и разумный понимает: уход жены – история безнадёжная, ни одной даже самой завалящей женщины у вас больше не будет. Пёс издох? Самое время отправиться следом. И, даст Бог, где-нибудь Там встретитесь.

Зачем жить? Правильно. Совершенно незачем.

Как побывать в Лондоне, если вы женщина

Если вы женщина, в вашем случае многие инструкции сводятся к одному. И всё же разберёмся с заявленной темой, ибо London is the capital of Great Britain, и столько лет нас учили отличать Ирландию Северную от Несеверной.

Многие советуют прийти на обед в кафе напротив британского посольства и вовсю делать скучающий вид. Но, пардон, представьте себе этих матёрых политработников, отправленных королевой, давшей по этому поводу слезу, на службу в края, где правят Moroz Ivanovich и что-либо спиртосодержащее. Можно ли искать удачи в знакомствах с этими бедными людьми, которые воистину познали значение слова «антигуманно»? Вы уж оставьте их в покое, пускай доедят себе суп.

Самое время вспомнить, что полвека назад Британская империя покрывала пятую часть Земли, и ныне полтора миллиона индусов счастливо носят в кармане британский паспорт. Развивайте третий глаз и варите дхал: Ньюэм – не Челси, но где наша ни пропадала.

Пояснительные записки к двум швейцарским памятникам

Памятник Вильгельму Теллю

Отлитый из бронзы Вильгельм Телль стоит на каменном постаменте в центре Рыночной площади Альтдорфа. В одной руке у него арбалет, другой он обнимает сына, имя которого история не сохранила. Вильгельм Телль бородат той благолепной ассирийской бородой, какая положена всем борцам за свободу, за исключением Элеоноры Рузвельт. Рассказывают (непременно под треск поленьев в уединённом шале), что на той самой площади, где ныне поставлен памятник, имела место знаменитая сцена с яблоком (в Швейцарии со времён Цвингли и Кальвина под сценой с яблоком однозначно понимается эпизод из народного эпоса). Перескажу для тех, кто не читал швейцарских хроник и Шиллера: в разгар 1307 года посередь альтдорфского рынка некий плохой парень подвесил шляпу и требовал к этой шляпе уважения. Вильгельм Телль в обозначенный год был обыкновенным горцем, ограниченным, боявшимся перемен, и потому шляпу уважать отказался. Отвечать за такую неслыханную дерзость выпало Вильгельмову сыну: его несовершеннолетнюю голову дополнили яблоком и повелели непочтительному папаше стрелять. Стрела попала точнёхонько в яблоко, а через несколько лет – точнёхонько в плохого парня на укромной тропе в Швейцарских Альпах.

В этой истории любому швейцарцу мерещится идеал борьбы за национальную независимость и призыв к тираноубийству, но, коли вам интересно моё мнение, перед нами одна из бесчисленных аллегорий противостояния зимы и лета с неправдоподобной победой последнего. Никто не спорит, пускай бронзовый Вильгельм стоит себе на Рыночной площади (стоит же статуя Свободы на пороге страны с колоссальным кредитным долгом), но об изобретении демократии швейцарцем из четырнадцатого века всё же промолчим.

Памятник Набокову

Единственный в мире памятник Набокову сидит на бронзовом стуле в Монтрё – поправьте, если ошибаюсь. Я там не был, но памятник видел на фотокарточке: ничего общего с Набоковым не нашлось. Начнём с того, что бронзовый Набоков делит один газон с джазовыми музыкантами, такими же бронзовыми, и это соседство оставляет в недоумении – прежде всего самого Набокова, развернувшего свой стул к озеру и показавшего товарищам по газону брезгливую спину. И потом: небрежная, почти античная поза, принятая Набоковым, неубедительна и оттого мало понятна. Посадить бы его ровно, примирить с разбросанными по газону джазистами – глядишь, и вышло бы что-нибудь стоящее. А тут ещё надпись под фотокарточкой – Nabokov V., dramaturge russe et américain 2 . Это после какого-то десятка пьес? – поправьте, если ошибаюсь.

В общем, окажетесь в Монтрё – идите смотреть на бронзового Фредди Меркьюри.

Как отправиться в крестовый поход

Прежде всего поймите: крестовый поход – не спонтанное мероприятие. Руководит сей экспедицией римский папа – чтобы узнать о дате и сроках её проведения, дождитесь папской буллы. Расшейте одежду крестами и примите обет – тут станет интересней, ибо вам простят все грехи.

Просите разрешения у своего сеньора или иного вышестоящего руководства, попрощайтесь с семьёй на ближайшие пять лет. Скажите им, что шанс вернуться у вас невелик: если не попадёте на меч сарацину – умрёте от цинги или истощения.

Возможно, вслед за буллой папа пришлёт вам предложение выступить спонсором планируемых мероприятий: смело продавайте дом и виноградники, закладывайте семью – и ищите своё имя на странице с благодарностями.

Вопрос логистики не менее важен: путь у вас впереди нешуточный. Запаситесь солониной и вином, купите ишака и шатровую палатку. Учтите, до Гроба Господня тысячи километров посуху через Балканы и Константинополь – прогулка не из лёгких.

И наконец: обратной дороги нет. Если уже где-нибудь под Кечкеметом захочется послать всё к чертям, помните: впереди отлучение от церкви и несмываемый позор.

Как превратить рассказ в закуску

Предположим, о том, что вот-вот придут гости, никто и не знал. Хотя чаще о гостях помнишь, но с вопросом этим временишь, выводя на бумаге новые строчки. И вот заплачет дверной звонок: к столу имеются исписанные шесть листов и роскошная этажерка для фруктов с двумя сиротливыми яблоками.

«Хоть святых выноси!» – придёт на ум, едва опустеет этажерка: гости смотрят в глаза, сидят нетвёрдо по краешкам диванов, чего-то ждут. Вроде и вино нашлось – кто-то принёс из дому полбутылки, а всё равно неловко, будто бы рубль должен. «Может, прочту?» – а в ответ прокашляются и где-нибудь в углу прошипят, мол, кишки свело. Берёшься за черновики, как за плащаницу, стараешься читать посытнее и всем поровну. На третьей странице мелькнёт бараний бок с кашей – и гости животами выразят недовольство: поди теперь разбери, совсем они оголодали или писатель из тебя скверный.

По домам разбредутся засветло, оставив наедине с тетрадками: вино допиваешь из горла, во всём теле ощущая несчастие.