Александр Тарасов - Право народов на самоопределение как фундаментальный демократический принцип

Если два предыдущие постулата отчасти связаны с лингвистическими недоразумениями, то следующий, четвертый, аргумент прямо является следствием языкового невежества и лингвистической ошибки. Речь идет о самоопределении личности .

Права человека (права личности) рассматриваются в современном международном праве как права если не приоритетные, то по меньшей мере равные правам нации (народа). Но права нации (народа) - в частности, право на самоопределение - суть всего лишь коллективные права человека . (Религиозно-мистические трактовки понятия «нация» в данном тексте, естественно, я не рассматриваю.) Следовательно, покушения на право нации (народа) на самоопределение - это массовые нарушения прав человека.

Но все дело в том, что понятия «самоопределение личности» и «самоопределение нации (народа)» вообще относятся к совершенно разным областям! В первом случае мы имеем дело с термином психологии, во втором - политологии. Использование одного и того же термина в разных науках, естественно, не означает идентичности понятий (скажем, «регенерация» в теплотехнике, металлургии и биологии означает совершенно различные процессы; желающие могут также повеселиться несовпадением термина «транскрипция» в биологии, филологии и музыке).

Точно так же и термином «самоопределение» в психологии и политологии (политической философии) обозначают разные понятия: в политологии (политической философии) «самоопределение» означает само-утверждение, само-зависимость (независимость от воздействия извне), реализацию права на суверенитет; в психологии же самоопределение означает: выбор из наличных вариантов, занятие определенной (самостоятельной) позиции.

Сам термин «самоопределение», как и многие другие философские понятия, пришел в русский язык из немецкого во времена, когда ни психология, ни политология еще не выделились из философии в самостоятельные дисциплины, - и был простой калькой нем. Selbstbestimmung .

Если бы произошло заимствование из других языков – не было бы никакой путаницы, никакой лингвистической ошибки. Например, в английском языке, когда говорят о самоопределении народов (наций), пользуются термином «self-determination», а когда говорят о самоопределении личности (группы граждан) – термином «constitute one(them)self»; во французском, соответственно, «autodétermination» и «à disposer de soi»; в испанском – «autodeterminación» и «determinar su posición».

Поневоле вспомнишь о Канте, который утверждал, что каждый язык отражает самостоятельную философскую категорию, и о Вильгельме фон Гумбольдте, который доказывал, что в еще большей степени это справедливо в приложении к каждому отдельному народу (нации)!

Смешение понятий в нашем случае приводило «демократических» авторов к забавным выводам. Скажем, в качестве «положительного» примера замены самоопределения нации самоопределением личности приводился Брайтон-Бич! При этом Брайтон-Бич рассматривался именно как русское поселение, положительный пример именно для русских . Хотя вроде бы все мы знаем, что Брайтон-Бич - это поселение советской эмиграции (то есть эмигрантов не только из России, а со всей территории бывшего Советского Союза), а по национальному признаку - преимущественно еврейской эмиграции. Почему евреям, живущим в Брайтон-Бич, вдруг было отказано в их неотъемлемом праве быть евреями, мне непонятно. То, что в США еврей - это религиозное понятие (иудей, член Jewish Community) и то, что американцы, не разобравшись и не стремясь разобраться в таких «деталях», зовут жителей Брайтон-Бич «рашнз», еще не аргумент.

Как раз на примере Брайтон-Бич легко показать, чем политологическое понимание самоопределения отличается от психологического. Жители Брайтон-Бич каждый по отдельности самоопределились психологически, выбрав себе конкретное место жительства. Но политологическое понимание самоопределения предполагает, что жители Брайтон-Бич имеют не только право на уважение со стороны других граждан своего образа жизни и языка общения (что имеет место в действительности), но и, например, на введение на территории Брайтон-Бич языка общения как государственного (в случае Брайтон-Бич это может быть иврит, идиш, русский, украинский или любой набор оных). Политологически самоопределение предполагает также право жителей Брайтон-Бич на создание собственных законов (вплоть до конституции), собственных исполнительных, законодательных и судебных органов, введение собственных валюты, налогов, таможни, армии, полиции, государственной религии, установление государственных границ и даже формы государственного правления (теократической монархии, например). Вот только разрешат ли им сделать все это власти США?

Право наций (народов) на самоопределение потому и относится к правам человека , что дает гарантию от дискриминации (даже косвенной) личности по национальному признаку, то есть от национального неравенства, национального угнетения. Разумеется, этот принцип должен проводиться последовательно по отношению ко всем народам (нациям), но это уже вопрос демократичности институтов власти, а не вопрос совершенства или несовершенства самого принципа самоопределения наций.

Пятый постулат, гласящий, что в развитых странах Запада право наций на самоопределение «преодолено», строго говоря, неверно сформулирован. Не «преодолено», а осуществлено . Американский народ, например, осуществил это право в ходе Войны за независимость (Первой Американской революции) - и осуществил его путем создания Соединенных Штатов, в которых один народ , исторически населявший несколько государств (британских колоний), во-первых, выбрал независимость от метрополии, во-вторых, отказался от монархии в пользу республики, а в-третьих, объединил свои государства в федерацию.

Аналогично обстоит дело и в Европе, где сплошь созданы национальные государства. Если какое-то право уже реализовано (и, важно отметить, на него более никто не покушается), то оно, действительно, становится неактуальным . На повестке дня в Европе - «европейское единство», но создание «Единой Европы» происходит не вопреки, а в соответствии с правом наций на самоопределение: это добровольная интеграция, нет ни одного примера насильственного навязывания европейской интеграции какой-либо европейской нации.

Показательно, что именно в бывших метрополиях бывших мировых колониальных империй национальный вопрос оказался не разрешен до конца, то есть не «преодолен». Французские власти, например, вплоть до 1982 г. отказывались признавать полиэтничность страны, то есть существование таких наций, как бретонцы, корсиканцы, эльзасцы и т.д. (исключение делалось для басков, которые рассматривались как «пограничное население», подобно итальянцам, живущим в пограничных с Италией департаментах). В 50-е даже проводилась политика активного офранцуживания национальных меньшинств. К началу 80-х ее провал стал очевиден - как стало очевидным и то, что эта политика привела лишь к усилению сепаратистских и автономистских настроений и созданию боевых организаций в Бретани и на Корсике. В результате в 1982 г. Франция официально признала существование «коренных этнических меньшинств», их языков и культуры; в школах введено изучение корсиканского, каталанского, баскского, бретонского, фламандского, эльзасского и окситанского языков и диалектов; созданы «этнические» программы на радио; развивается книгоиздательство на «этнических» языках. Корсика вообще добилась ограниченной автономии (в области образования, культуры, радиовещания). Совсем недавно, 21 июля 2000 г., французское правительство «капитулировало» перед Фронтом национального освобождения Корсики (FLNC), согласившись предоставить острову широкую автономию. В числе причин назывались не только неспособность справиться с корсиканскими автономистами силовыми методами, не только тот факт, что расквартированные на острове специальные антитеррористические подразделения стали выходить из-под контроля властей (один из таких «эксцессов» даже привел к смещению префекта Корсики Бернара Бонне и парламентскому кризису [9] Московское ЯБЛОКО, 1999, № 2. ), но и необходимость как-то реагировать на выводы, сделанные в 80-е - 90-е гг. прикладными общественными дисциплинами. В частности, антропологические и генетические исследования, проводившиеся на Корсике, показали, что корсиканцы не только по языку и культуре, но и антропологически и генетически очень далеко отстоят от французов и являются близкими родственниками сардов. Стало ясно также, что корсиканцы, несмотря на все волны колониальных завоеваний - начиная от финикийцев и кончая французами, - действительно являются автохтонным населением, прямо восходящим к корсам и антропологически родственным докельтскому населению Балеарских островов и, видимо, этрускам. Даже по распространенности групп крови, набору антигенов тканевой совместимости и набору болезней корсиканцы сильно отличаются от французов, но зато близки к сардам и сицилийцам. [10] Zèta, 1998, N 18.