Н. Чернышевский - Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 2. Статьи и рецензии 1853-1855 - 1949

Шестая картина — курган по дороге к Азову. За курганом сидит запорожец с татарами; он подвел их, чтобы перехватить козачек. Но козачки разгоняют татар, убивают изменника запорожца и продолжают свой путь.

В седьмой и осьмой картинах мы видим бедствия осажден- 1ных; они умирают с голоду. Являются козачки с дудаками, которых по дороге настреляли из луков, и подкрепляют этою неожиданною пищею силы своих мужей. Тогда турки, у которых в стане началась чума, снимают осаду (картина девятая), козаки обогащаются их пожитками. Порошин женится на Даше, а немец-козак на другой девушке, Дуне, которая любила бандуриста — Терешку.

Действия в пьесе очень мало, разговоры неимоверно растянуты; ни одно лицо не говорит натуральным языком, все выражаются странною смесью надутого книжного языка с простонародным.

О жизни и ученых трудах Френа. Соч. П. Савельева.

С портретом Френа. Спб. 1855.

Услуги, оказанные покойным академиком изучению мухамме-данского востока, уже оценены по достоинству в науке, и, без сомнения, каждому читателю будет приятно ближе познакомиться с биографиею этого известного ориенталиста.

Френ родился в 1782 г. в Ростоке (в Мгкленбург-Швсрине) и был учеником знаменитого ориенталиста и нумизмата Тихсена, направление которого определило и характер ученой деятельности нашего академика. Рекомендация Тихсена доставила ему место профессора восточных языков при Казанском университете (в 1804 г.). По смерти Тихсена Френу предложили быть его преемником в Ростокском университете, и он в 1817 г. поехал, побуждаемый желанием видеть родину. На пути туда он остановился и Петербурге рассмотреть восточный музей Академии Наук; его просили заняться разбором ученых богатств этого хранилища, — он согласился, выпросив отсрочку из Ростокского университета, и, увлекшись этим начатым с горячею ревностью колоссальным трудом, остался, наконец, в Петербурге навсегда, в звании академика и директора Азиатского Академического Музея. Он скончался 16 августа 1853 г., на семидесятом году от роду.

В Казани Френ занимался преимущественно разбором мухам-меданских монет, особенно монет ханов Золотой Орды и Волжских Булгар, и успел приготовить к изданию «Описание монет ханов Джучиева улуса, или Золотой Орды» — сочинение, необыкновенно важное для истории Кипчакской орды. В Казани же начат им другой труд, еще более обширный, — составление полного критического словаря арабского языка. Богатство слов и выражений в этом языке так велико, что, несмотря на все превосходные труды арабских и европейских лексикографов, далеко не все слова этого языка и его многочисленных наречий внесены в словари. В течение целых сорока лет, до конца своей жизни, Френ вписывал в свой словарь все пропущенные его предшественниками слова и выражения, которые встречались ему при чтении. После этого можно верить г. Савельеву, что словарь Френа, остающийся еще в рукописи, чрезвычайно важен для арабской лексикографии.

Но деятельность Френа стала еще плодотворнее для науки, когда он поселился в Петербурге и посвятил все свои силы разбору монет и рукописей чрезвычайно богатого Академического восточного музея. Френ привел это громадное хранилище в систематический порядок, глубоко изучил его и издал полные каталоги или рецензии его монет, на основании которых восстановлены им тысячи фактов истории мухаммеданских государств. В музее нашел он и знаменитый «Географический словарь» Якута, столь драгоценный для русской истории по извлечениям из Ибн-Фоцлана, издание которых пролило неожиданный свет на историю полуславянского Приволжья в X веке. Чтобы понять важность трудов Френа по мухаммеданской нумизматике, довольно сказать, что им было рассмотрено до трех миллионов восточных монет!

Нельзя не упомянуть и о том, что Френ оказывал всевозмож-мое содействие русским молодым ориенталистам в их трудах. Едва ли есть ориенталист в России, который бы не был чем-нибудь ему обязан, говорит г. Савельев.

Спб. 1855.

По достоинству своего содержания, десятая книжка «Записок» Географического Общества одна из замечательнейших в этом издании, столь важном для русской географии, статистики и этнографии. Обе статьи, ее составляющие, — «Очерки торговли России с Средней Азией» г. Небольсина и «Список мест в северо-западной части Средней Азии, положение которых определено астрономически», составленный гг. Ханыковым и Толстым (и являющийся, как приложение к составленной г. Ханыковым карте этих мест), — принадлежат к числу капитальных трудов, или, справедливее сказать, должны быть названы, каждая по своему предмету, лучшими сочинениями.

Г. Небольсин, оказавший много услуг статистике своими трудами касательно внешней торговли России, особенно наших торговых сношений с Среднею Азиею, написал теперь очень обширный и полный трактат о торговле России с Бухарой, Хивою и Ко-каном. При составлении этого обзора он, кроме богатого запаса своих собственных заметок, пользовался многими рукописными материалами (особенно записками г. Генса) и представил исследование, драгоценное по множеству новых и точных подробностей. Чтобы составить ясное понятие о степени важности наших торговых сношений с Средней Азией, прежде всего приведем итоги «Общей ведомости» этой торговли за последнее десятилетие (1840–1850 гг.) в круглых числах.

Отпуск

Звонкая монета………….. 1 530 000 руб.

Медь, железо, чугун и разные изіелия из

Из этих цифр получаем средний годовой отпуск (по сложности последнего десятилетия) — 676 000 р., годойой привоз

897 000; вся сумма среднего годичного оборота торговли с Среднею Азиею — 1 573 000 р. сер.

Незначительность этой цифры поразительна, и часто обвиняют непредприимчивость русского купечества в том, что его торговля с Бухарою, Хивою и пр. не приобрела более широких размеров. Г. Небольсин принадлежит к числу людей, которые чрезвычайно заняты будущностью и возможным развитием наших сношений с Среднею Азиею; потому его нельзя подозревать в пристрастии, когда он доказывает, что в настоящее время торговля эта остается маловажна по необходимости, в которой вовсе не виноваты русские купцы. Бухарцы и соседи их, говорит он, народ бедный, а нищий не может быть ни покупщиком, ни продавцом на большие суммы. Немногие зажиточные люди, которые находятся между ними, боятся обнаруживать свое богатство — они должны рритворяться нищими, иначе будут ограблены своим эмиром или ханом. Они не могут пускаться в значительные торговые операции, не смеют даже покупать себе хорошего платья, хорошей мебели — они живут, как бедняки. Потому русские товары не нашли бы себе покупщиков, если бы привозились в большом количестве. Обвинять наших купцов за то, что они возят в Бухару и пр. изделия только самых низших сортов, — также несправедливо, по мнению г. Небольсина: по своей бедности и безвкусию среднеазиатцы могут покупать только самые дешевые товары; не купцы наши хотят продавать им плохой товар, а сами бухарцы и хивинцы заставляют их ограничивать свой привоз грошовыми вещами. Таков же и вывоз из Средней Азии: три четверти его суммы составляют бумажные ткани и пряжа, имеющие одно только достоинство — дешевизну, и потому годные для простолюдинов Оренбургского края, куда не привозится из фабричных губерний дешевых русских тканей, появление которых в Оренбурге значительно сократило бы нашу торговлю с Хивой и Бухарой. Сношение с этими странами остаются незначительны также по недостатку гражданского благоустройства там — зажиточный русский купец, привыкший дома пользоваться почетом, не захочет сам ехать в такую землю, где может на каждом шагу подвергаться грубостям и придиркам; потому русская торговля ведется преимущественно через мелких приказчиков, которые не имеют ни средств, ни охоты слишком заботиться о расширении круга ее. Прибавим, наконец, медленность и дороговизну караванного провоза, и мы будем иметь достаточное объяснение причин, по которым наша торговля с Среднею Азиею ограничивается несколькими сотнями тысяч рублей. За общим введением следует у г. Небольсина подробное описание способов и маршрутов караванной торговли России с Бухарою, Хивою и Коканом, очень богатое точными подробностями; потом он говорит о торговых свя-эях среднеазиатских владений между собою и путях, которыми следуют караваны из одного владения в другое; подробно объясняет качество и назначение каждой привозной и отпускной статьи товаров и заключает свой трактат общею ведомостью о движении среднеазиатской торговли за 1840–1850 годы. Извлечение из этой ведомости мы уже представили и теперь сообщим краткий обзор других отделений его интересного сочинения.