Н. Чернышевский - Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 2. Статьи и рецензии 1853-1855 - 1949

«Язык славянский во всех своих наречиях сохранил корни и слова, существующие в санскритском. В этом отношении близость сравненных нами языков необыкновенная. Как ни хорошо обработаны новейшими учеными прочие языки европейские, однако ни в одном из них не найдено столько слов, родственных с санскритским, сколько случилось нам открыть в славянском при первой попытке изучить сравнительно его лексический состав; и можно смело сказать, что более продолжительное н внимательное исследование, соединенное с новыми материалами, которые, без сомнения, предложены будут Велами, а равно и некоторыми славянскими наречиями, теперь для нас недоступными, раскроет еще гораздо больше сближений, чем мне удалось здесь представить».

Далее г. Гильфердинг выражается еще резче (вывод 3):

«Язык славянский, взятый в совокупности, не отличается от санскритского никаким постоянным, органическим изменением звуков… Это свойство разделяет с ним язык литовский, тогда как все прочие индоевропейские языки подчинились разным звуковым законам, которые исключительно свойственны каждому из них в отдельности. Таким образом, в лексическом отношении языки славянский и литовский находятся в ближайшем родстве с санскритским и вместе с ним составляют в индоевропейском племени как бы отдельную семью, вне которой стоят языки персидский и западноевропейские».

В четвертом выводе представлены доказательства такого мнения:

«Это ближайшее сходство языков санскритского, литовского и славянского еще яснее доказывается тем, что в них равномерно развиты многие звуки, чуждые прочим ветвям индоевропейского племени. Таковы в особенности носовые звуки (славянские Ж, А, санскр. anusvâra с преды

дущею гласною: an, in, ип); с заменяющее коренное к (санскр. f); чижи наконец г гласная (санскр. г, слав, ръ). Все эти звуки без сомнения вторичного образования, тогда как у прочих европейских народов существуют только первичные. Это показывает, что сии последние удалились из древней родины своей, когда этих звуков еще не было. Славянский же и литовский языки далее развивались вместе с тем языком, который, обособившись, получил название санскритского, и хотя по многим признакам видно, что, когда они выделились из общей семьи, образование поименованных звуков не было вполне окончено, и потом еще продолжалось у санскритской отрасли отдельно, однако оно так глубоко проникло в их состав, что успело всему их звуковому организму придать особенное сходство с санскритским».

При всем желании, не можем согласиться с мнением, доведенным до такой крайности. Что из всех языков европейской отрасли индоевропейского корня литовский самый близкий к санскритскому, это, кажется, достоверно: признано всеми и то, что славянский чрезвычайно близок к литовскому: потому превосходно намерение г. Гильфердинга заняться специально сравнением славянского с литовски^. Но если г. Г ильфердинг желает, чтоб наука приняла его мнение о теснейшей связи славянского и литовского

с санскритским, нежели с европейскими языками, то он должен подтвердить это мнение доказательствами гораздо более строгими, нежели те, какие находим в его книге; потому что его мнение резко противоречит прежним выводам из сравнения языков. Теперь филологи думают вот каким образом:

По степени родственности, индоевропейские языки делятся на две половины — азиатскую отрасль (санскритский, зендский, новоперсидский) и европейскую отрасль (греческий, латинский, германский, литовский, славянский); каждый язык азиатской отрасли ближе к другим языкам той же отрасли, нежели к какому бы то ни было из языков европейской отрасли, а каждый язык европейской отрасли ближе к другим языкам той же отрасли, нежели к какому бы то ни было языку азиатской отрасли, не исключая и самого санскритского, хотя в нем уцелели формы корней и флексий в наилучше сохранившемся виде; родство санскритского с европейскими языками уж не так близко, как его родство, например, с зендским. Потому Гримм в своей «Истории немецкого языка» при сличении корней довольно мало говорит о санскритском, сосредоточивая свое внимание почти исключительно на европейских языках. Г. Гильфердинг думает иначе. Пересмотрим его доказательства.

1. Носовые звуки существуют в языках санскритском, литовском, славянском; в других родственных языках нет их. Этот факт замечен и Боппом в его «Сравнительной грамматике* (стр. 7—11 и 1079); но из него не было выводимо такого заключения, какое делает г. Гильфердинг. Носовые звуки теперь существуют в немецком и французском, а между тем их нет в итальянском; неужели из этого можно вывести, что французский ближе к немецкому, чем к итальянскому?

2. G заменяет коренное к, санскритское д; но санскритское д заменяется посредством сив латинском, и в греческом, и в немецком (смотри таблицу соответствия звуков у Потта, Eti/m. Forsch. I Theil, стр. 82–83); особенного тут ничего не представляет славянская фонетика. Правда, в латинском, греческом и немецком д заменяется не одним s, а также и к; но посредством к заменяется оно и в славянском, по словам самого г. Гильфердинга (стр. 161).

3. Ч и ж соответствуют санскритскому tsh и dsh (заменяем в этом случае значки г. Гильфердинга правописанием Потта); но они заменяются и в новоперсидском особыми звуками — tsh посредством ч, дж, з; dsh посредством з. Такое соответствие не показывает еще более продолжительного жигья вместе, а означает только одинаковую любовь к шипящим звукам, которая не развилась в греческом и латинском.

4. Гласная г санскрит, соответствует славян, ръ. Но санскритский глухой звук является при одном г, потому гласная г, действиіельно явление исключительное в санскритском; а славянское ръ вовсе не одинокое явление: в славянском глухой гласный звук является при всех согласных — бъд'£ти, вънѣ, rtöeHeje и т. д. Потому значение ръ не то в славянском, как гласной г в санскритском.

На подобных двух-трех сходных явлениях нельзя основываться. И в греческом, и в латинском, и в немецком найдется много таких случаев особенного сходства с санскритским. Нужно показать, что вся система славянской фонетики особенно близка к фонетике санскритской, если хотим доказать особенную близость санскритского и славянского.

Так и говорит г. Гильфердинг, утверждая, что, за исключением нескольких звуков, составляющих исключительную принадлежность санскритского, «мы получим в двух сравниваемых язычках (славянском и санскритском) систему звуков, почти одинаковую» (стр. 11). Чтоб наше доказательство противного не было слишком длинно, ограничимся одним вокализмом.