Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

История тем временем продолжала лить воду на мельницу Черчилля и его покровителей. Первого сентября «естественным и ужасным путем» случилось то, что должно было случиться: Германия напала на Польшу. Для Черчилля пробил час славы, свершились его мечты, Рубикон был перейден и жребий брошен. В тот же день Чемберлен пригласил его на Даунинг-стрит. По воспоминаниям Черчилля, это была настоящая капитуляция сломленного премьер-министра: «Он предложил мне войти в состав военного кабинета. Я принял его предложение без возражений». Все шло по плану, ведь Чемберлен «знал, что в случае войны ему придется обратиться ко мне, и правильно предполагал, что я откликнусь на призыв».

На самом деле, как признается Черчилль, в течение всего дня 2 сентября Чемберлен еще предпринимал судорожные попытки уклониться от войны и сохранить мир, но тщетно. За прошедшие десять месяцев черчиллевская клика разрослась и непрерывной пропагандой сумела переломить общественное мнение, а главное – изменить соотношение сил в парламенте, в палате общин. «Не было никакого сомнения, что палата настроена в пользу войны… Вечером группа видных деятелей от всех партий пришла ко мне на квартиру в доме, расположенном напротив Вестминстерского собора, и выразила глубокое беспокойство по поводу того, выполним ли мы свои обязательства перед Польшей. Палата должна была снова собраться завтра в полдень». Перед нами весьма важное свидетельство того, что квартира Черчилля уже всеми рассматривалась как некий штаб «партии войны», а сам он – как признанный глава этой партии. Так оно, несомненно, и было.

Черчилль ковал железо, пока горячо, требуя в ту же ночь письменно от Чемберлена определенности и гарантий, давя на уже смертельно больного (ему оставалось жить чуть более года), лишенного физических и моральных сил человека: «До начала назначенных на полдень дебатов я считаю себя вправе просить Вас сообщить, каковы наши с Вами отношения, как общественные, так и личные». Он, впрочем, мог не беспокоиться, у Чемберлена уже не было возможностей отыграть назад [93]. Карьера главы «партии войны» силою вещей уже состоялась. О чем это говорит?

Определяющая роль Черчилля во внутрианглийской борьбе за и против войны выявилась вполне и во всем масштабе именно при его назначении вначале первым лордом адмиралтейства, а там и премьером воюющей страны. Когда понадобился самый энергичный, деятельный человек, для которого война с Гитлером уже задолго до войны стала едва ли не главным содержанием всей жизни, выбор пал на него. Во всей Великобритании не нашлось никого, кто мог бы потягаться с сэром Уинстоном в этом плане. Всякая случайность тут, понятное дело, исключена: уж он-то будет вести свою войну на совесть…

Совесть совестью, а способности способностями. Когда говорят, что советский народ выиграл войну не благодаря, а вопреки Сталину, этот тезис вызывает большие сомнения. Но если применить эту формулу к англичанам и Черчиллю, тут уж все именно так и есть. Вояка он был совершенно никудышный.

Военный министр Черчилль начал с того, чем закончил свою карьеру в 1915 году: с сокрушительного поражения. Вновь, как в Дарданелльской операции, проявилась профессиональная непригодность первого лорда адмиралтейства к войне. На этот раз в том, для начала, что он не сумел, располагая к тому всеми возможностями боевого флота, воспрепятствовать захвату Гитлером Норвегии, что было бы для немцев невозможно при наличии у англичан грамотной стратегии (эпизод детально исследован специалистами). Общественное мнение справедливо обвинило в скандальной и опасной неудаче Черчилля, но ему все это уже было – как с гуся вода. В палате общин 8 мая 1940 года пытавшийся защитить его Ллойд Джордж вынужден был прибегнуть к весьма обтекаемой формулировке: «Я не думаю, чтобы военно-морской министр был целиком и полностью виновен во всем происшедшем в Норвегии». Но Черчилль чувствовал себя слишком уверенно, чтобы нуждаться в защите, и охотно взял на себя полную ответственность «за все действия военно-морского министерства» – иными словами, за провал. Он понимал, что родная страна уже никуда не денется от него, что у нее не осталось выбора.

Действительно, даже критика в те дни шла ему на пользу: хорошо отрегулированный парламент ополчился не столько на него, сколько на Чемберлена. Тем временем Гитлер вторгся в Голландию и Бельгию и, пересекши границу, приступил к разгрому Франции. На повестку дня встал вопрос о срочном формировании коалиционного (т. н. «национального») правительства. Но лейбористы отказывались идти «под Чемберлена», а под Черчилля – соглашались. Соглашались они также и на лорда Галифакса, сторонника «умиротворения», в роли премьера. Судьба Европы решалась этим выбором: мир или война. Но лорд Галифакс, затравленный заодно с Чемберленом, не выдержал характер и сделал роковой шаг, добровольно отказавшись от высшей должности в стране.

И вот 10 мая не справившегося со своей непосредственной задачей первого лорда адмиралтейства пригласил на тет-а-тет король Великобритании и предложил ему занять пост премьер-министра и сформировать правительство. «Таким образом, вечером 10 мая в начале этой колоссальной битвы я был облечен величайшей властью в государстве, которым я с тех пор и управлял во все большей мере в течение пяти лет и трех месяцев, пока шла мировая война», – удовлетворенно резюмирует наш герой.

Черчилль согласился без долгих раздумий, он ждал и жаждал этого назначения, был готов к нему, как некогда Керенский. Сам он рассказывает об этом с весьма трогательной интонацией: «Я не могу скрыть от читателя этого правдивого рассказа, что, когда я около трех часов утра улегся в постель, я испытал чувство большого облегчения. Наконец-то я получил право отдавать указания по всем вопросам. Я чувствовал себя избранником судьбы, и мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу и к этому испытанию… С нетерпением ожидая утра, я, тем не менее, спал спокойным, глубоким сном и не нуждался в ободряющих сновидениях. Действительность лучше сновидений».

Первой же задачей, с которой новый премьер-министр справился, восстав от сна, было пресечение любых попыток остановить войну и достичь соглашения с гитлеровской Германией, на чем настаивал ряд членов его кабинета, начиная с министра иностранных дел лорда Галифакса.

Первой же задачей, с которой новый премьер-министр не справился, было ведение военных действий. 10 мая 1940 года он получил этот пост из рук короля, а уже 26 мая, всего через две недели, последовал позор Дюнкерка. И как следствие – разгром и оккупация немцами Франции. Французы недаром расценивают стратегию и тактику англичан в те дни как прямое и циничное предательство общего дела, как тотальное нарушение всех союзнических обязательств. Втравив Францию в сокрушившую ее войну, Англия тут же сама уклонилась от выполнения своего долга и постыдно ретировалась с театра военных действий, уползла и укрылась на своем острове, защищаясь по мере сил флотом и авиацией. Где и пребывала почти до самого конца войны.