Газета Завтра - Газета Завтра 28 (1180 2016)

И не обойтись без апокалипсиса — личного и коллективного, без размышлений о столкновении культуры и цивилизации. Взгляд, что демонстрируют музыканты, горек, но стоек. Так и просится наблюдение Льва Аннинского: "Там, где Мандельштам впадает в ужас, а Блок — в отчаяние, а Маяковский — в ярость, а Пастернак — в восторг, а Ходасевич — в жёлчную издёвку, а Цветаева — в апокалиптическое неистовство, а Ахматова — в царственный гнев, а Есенин — в мстительное ликование, — там Хлебников созерцает жизнь с каменным лицом, и только в уголке рта есть что-то… то ли джиокондовская улыбка, то ли складка боли… бесовский розыгрыш?.. божья шутка?" Чем не фёдоровский образ?!

Любая рецензия разрывается между полюсами — благоговение перед авторским замыслом и нахальство потребителя, "лучше" представляющего возможности пластинки. "Гроза" — разумеется, не исключение. Можно усомниться в обязательности интро и аутро, в избранных решениях некоторых композиций, — например, хлебниковских номеров. Удивительно и замечательно, что "Гроза" вопиюще осколочна по материалу — композиции Фёдорова к нереализованному проекту спектакля по пьесе Островского, инструментальные пьесы Волкова к несостоявшемуся фильму, номер из околоаквариумного трибьюта "Территория 3=8", Хлебников, наговоры Волохонского, — и прекрасно противоречива, однако в послевкусии "Гроза" является цельным, почти концептуальным высказыванием. И оправданны такие определения, как спектакль, "радиотеатр". Гроза величественна, опасна и вдохновляюща, когда воздух становится свеж. "Гроза" Фёдорова/Волкова — мрачна, красива, путанна, депрессивна, но вдохновляет. И незатейливая обложка диска — детский рисунок на асфальте всё-таки дарит надежду: за дождиком уже появилось солнце.

Общность во зле

Ирина Медведева , Татьяна Шишова

Выживание ювенальная юстиция Общество

ювенальная реальность

7 июля президент Российской Федерации Владимир Путин подписал Федеральный закон "О внесении изменений в Федеральный закон "О противодействии терроризму" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности", в текст которых включены отдельные положения "ювенальной юстиции", вызывающие отторжение у значительной части российского общества. Редакция газеты "ЗАВТРА" не считает эту тему "закрытой" для дальнейшего обсуждения.

«В минувшем году на Всемирном Русском народном соборе мы определили солидарность как силу, связывающую народ, обеспечивающую единство нации, ее целостность, ее жизнеспособность. Обращение к этой силе помогло нашим предкам не только в дни Великой Отечественной войны – оно сыграло решающую роль и в победе над Наполеоном, и в преодолении Смуты… Этот урок должен быть усвоен и нынешними элитами… лишь общество, сплоченное идеалом солидарности, способно стать альтернативой хаосу и распаду. Только такое общество способно дать новый импульс к конструктивному социальному взаимодействию людей… на основе «платформы морального большинства», - эти слова, как вы, наверное, догадались, принадлежат Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу.

А вот что сказал на ту же тему В.В.Путин: «Время постоянно предъявляет нам новые вызовы, проверяет на прочность наше единство, готовность сообща защищать и отстаивать национальные интересы России. И в такие моменты мы особенно остро чувствуем, насколько значимы доверие, солидарность, связь поколений… как важно опираться на традиции братства, согласия, которые объединяют наш многонациональный народ… Сегодня именно единство и сплоченность делают нас сильнее». «Разрозненных нас сразу уничтожат, - вспомнил Президент слова Д.И.Менделеева, - наша сила в единстве».

Эти призывы главы государства и главы Церкви стали не только девизами разнообразных общественных мероприятий, но и стратегическим вектором нынешней внутренней политики РФ. Что вполне оправдано, ибо со стремительно нарастающими внешними угрозами народ России может совладать только при готовности людей сплотиться друг с другом и с властью. А готовность эта, надо сказать, пробуждается в нашем народе достаточно быстро, поскольку соборный дух и традиции взаимопомощи, сочувствия и соучастия входят в наш национально-культурный «кодекс чести», закодированы в нашей генетической памяти.

А теперь давайте посмотрим, что же происходит на деле. Как именно реализуется стратегия по сплочению народа в преддверии грядущих испытаний? Возьмем для рассмотрения ту сферу, которая нам хорошо знакома и которая касается практически всех: сферу семьи и детства. А в это сфере происходит нечто, мягко говоря, не соответствующее вышеупомянутой стратегии.

Доверенность против доверия

Пару лет назад в Москве у Валерии Воротынцевой отняли девятимесячного ребенка. Мать поехала оформлять какие-то документы, оставив младенца на попечение друзей. Неожиданно прибывшие в квартиру сотрудники органов опеки заявили, что ребенок безнадзорный, т.к. друзья Валерии, супружеская пара, ребенку никто. У них ведь нет бумаг, уполномочивающих присмотр за младенцем. Впрочем, бабушку, которая по телефону умоляла дождаться ее скорого возвращения с работы, тоже проигнорировали. Хотя ее обвинить в том, что она ребенку «никто», было нельзя, и бумаги, подтверждающие родство, она наверняка могла бы представить.

Трехмесячного Родиона Тонких из Новороссийска отобрали, когда мать, пойдя за дочкой в детский сад, оставила его с крестной. По мнению чиновников, она опять же была ему «никто». Правда, с этим «никем» он был жив и здоров, а когда его поместили в больницу – не на основе медицинских показаний, а в общем порядке обращения с детьми, изъятыми из семьи, – он вскоре погиб от черепно-мозговой травмы. Как и полагается в ювенальной реальности, ни один из «спасателей» ребенка от «плохих родителей», ответственности за его смерть не понес.

Отобрали и мальчика, оставленного на время отъезда матери у дедушки-москвича, поскольку у дедушки не было доверенности. А у бабушки из Нижнего Новгорода доверенность была, но и она не спасла младенца от изъятия. Бдительные детозащитники улучили момент, когда мать пошла за детским питанием на молочную кухню, и присутствие дома бабушки с ее доверенностью никоим образом не защитило ребенка от чиновного киднеппинга.

А теперь зададим вопрос: что все это такое? «Кто - никто», «есть доверенность - нет доверенности»… Мы все росли и детей растили в стране, где не нужна была доверенность, чтобы оставить ребенка на бабушку, соседей, друзей. К бабушке с дедушкой нас в детстве отправляли на все лето, друзья могли взять наших детей в поход. Это был элемент повседневной жизни, проявление той самой взаимопомощи и взаимовыручки, которая сближает людей и сплачивает общество. И так было не только в СССР, но и в постсоветской России. Мы что, вдруг оказались в какой-то чужой стране, где такие естественные проявления родства и дружбы без специальной доверенности запрещены? А нас, граждан России, кто-нибудь спросил, хотим ли мы жить по этим противоестественным чужим правилам? Да, мы знаем, что есть страна, где все делается на основе нотариально заверенных бумаг, и люди, даже самые близкие, чуть что – бегут подавать друг на друга в суд, но это чужая, не русская жизнь. Какое отношение она имеет к «традиционным общественным механизмам, основывающимся на базе моральных императивов», к «традициям братства», «доверию», «солидарности», «связи поколений»? Только то отношение, что она все это уничтожает.