Газета Завтра - Газета Завтра 26 (1178 2016)

Своего сына на потребу никому не отдам!!!

Нельзя приказать любить – это дело каждого отдельного человека. Считаю себя верующей, других также делю на верующих и неверующих. Знаю, что вызову гнев фанатиков. Не боюсь, страх оставила в горах. Да и обсуждать меня легко, сидя в уютных кабинетах. Болтать – не делать. Кстати, самая первая статья вышла в сентябре 1996 года в МК, называлась «пленные герои и пленные предатели».

Как я прожила эти 20 лет?

В моём доме побывали десятки, если не сотни журналистов всех мировых СМИ, снято более 20 фильмов, репортажей, в том числе японским каналом Эн-Эйч-Кей, каналами Франции, Америки, Словении, Украины.

Написаны сотни статей, десятки книг, картин, стихов, песен... Тысячи простых людей побывали на могиле сына. Не по приказу – по любви. У него началась своя жизнь после смерти. У меня – своя. Все эти годы я чувствовала на себе нелюбовь некоторых военных – потому что смело рассказала о подлости и предательстве так называемых офицеров, которым незнакомо слово «честь», но грудь их увешана орденами. Многим я –каккость в горле, как упрёк в подлости, трусости. 20 лет прожила между двумя системами-монстрами – государственной системой и церковной, обе способны раздавить любого, кто не согласен с ними. Мне повезло. Война закалила меня, не раздавили. Но часто вспоминаю местных жителей Чечни, мне говоривших – не забирай ребят из братской могилы. Земля везде святая. Ухаживать будем, твоя старость в уважении пройдёт. Не все плохие у нас, и не все хорошие у вас.Тогда эту громкую историю знали многие. Как мудры были слова этих восточных женщин и стариков!!! На том самом месте стоит теперь памятник и крест. Давно стоит. Лет 15-16. Для кого-то– это символ примирения, для кого-то– укор за убийство, неоправданное ни временем, ни верой. Не встретила я любви и уважения и у власти. Никогда не голосовалани за кого, не прогибалась, не приспосабливалась –такихне любят. По поводу чиновников у меня твёрдое убеждение: их не матери рожают, их делают где-то в лабораториях, в колбах. Кроме себя любимых им не нужен никто. И сейчас продолжается борьба с ними. Я ничего не хочу от жизни, кроме справедливости. Наши сыновья защищали целостность Российского государства. Часто ценой жизни. Теперь государство обязано позаботиться о них. И их матерях. Могилы разбросаны по огромной стране, в основном по сельским кладбищам. Защищая огромную страну, бороться за два метра земли для них приходиться теперь нам, матерям. Могилы наших сыновей не имеют статуса воинского захоронения, а значит, это моя проблема, мой уход, моя защита. А когда не будет меня? Неухоженная могила считается бесхозной, и туда сразу подзахоранивают других. Земля дорогая. Москва. И хочется спросить – где вы, депутаты, сенаторы, президент, гарант моей неугасимой боли? По телевизору все эти Куликовы – Марковы – Коротченко – Железняки с пеной у рта кричат о патриотизме, а солдатские могилы, уход за ними, память о них – не есть патриотизм? И даже боевые братства не стали решать эту проблему.А эта проблема, люди, и государственная, не моя личная!

Я с уважением отношусь к Боевому братству, они тоже опалены войной. Они в основном афганцы, как-то устроились, иногда даже неплохо – и я за них рада. Просто когда они хоронили своих друзей, они горячо и искренне (уверена!) обещали помнить их, помогать их матерям, не оставлять наедине с таким горем. А потом началась жизнь, у многих карьера. И время сделало свою чёрную работу – стёрло память. Кроме того, власть никого не сделала лучше. Власть – это атомный реактор, от него облучаются, повреждаются. И вот уже довольные своей жизнью не замечают проблем других.

Одним словом, нужен закон. Всем законам закон! Железный! Железобетонный!

Солдатская могила, где бы она ни находилась, неприкосновенна! Никогда! Свята! Под законом, под уходом и защитой государства!

И тысячи матерей спокойно доживут свой горький век, зная, что за ними – страна! Не волонтёры, не сердобольные люди.

Страна! Закон!

И последнее. Я всё-таки оптимист. Мне Бог посылает таких замечательных людей, разных, среди них встречаются даже такие, которые спрашивают – а как сама-то выживаешь? Нищенская пенсия – постыдное пособие за потерю кормильца. Хватает ли на лекарство, на цветы для сына? Есть и такие, которые не скупятся на душевное тепло, сердечность, помощь. А какие у нас есть священники! Не церковники (чиновники от церкви), а добрые, мудрые, настоящие! С некоторыми за честь считаю дружить. Слава Богу! Я мало что сделала в своей жизни, но всё, что могла, сделала. Вырастила достойного сына, сделала всё, что могла, чтобы помочь, когда он оказался в беде. Спасти не смогла… Бог дал мне возможность быть все эти годы полезной – за спиной 60 поездок на Кавказ с помощью для наших ребят. Быть полезной в госпиталях, теперь надеюсь заняться своей душой поплотнее, а не между делом.Слава Богу, я дожила до времени, когда армия стала сильной (вспомнить 90-е страшно и стыдно). Когда человек в военной форме вернул уважение к своей профессии – Родине служить. Недавно отшумели праздники Победы. Великой Победы! Тогда война коснулась каждого. Чеченская – выборочно. Но хочу дожить до того времени, когда мы, матери героев, не вернувшихся с необъявленных войн, будем гордостью государства, а не его обузой (как сегодня нас считают). И хотя мамой нас никто не назовет, в День Матери вспомнят и о нас, глядишь, и за двадцать лет хоть одну гвоздичку подарят. Мы своими сыновьями гордимся, но как-то тайно, стыдливо, боясь потревожить тех, кого это не коснулось и, как они думают, не коснется никогда. Так не бывает. Накроет обязательно. Верю, настанут другие времена, и страна научится чтить своих героев громко, гордо! Хочется дожить. И, может, на Бессмертный полк выйдем и мы с портретами сыновей…

Вот и вся история двадцати лет. Трагедия семьи, страны, армии!

Не уверена, что кто-то напечатает. Не формат. Личная драма. Это же не «Крым наш».И не «ура олимпиаде».