Газета Завтра - Газета Завтра 16 (1168 2016)

В интервью на вопрос, как вы воспринимаете математику, занятию которой была посвящена, по сути, вся жизнь, Шафаревич ответил: "Как поэзию… В математике меня всегда более всего привлекала потусторонняя красота, которая через её посредство овеществляется в видимом мире. А сама интеллектуальная операция открывания нового в этой области сродни дару поэтического вдохновения, продуктом коего является стихотворение". Ещё было сравнение с музыкой: "Во мне пульсирует дикая мысль — Бог создал мир, но если бы Он его не создал, то музыка и математика всё равно существовали бы. Математика как поэзия, как музыка, как красота. Красота существует в мире Духа, а воплощение её в земном мире — это в том числе математика".

Итак, ребёнок появился на свет с неким даром, пока ещё не проявленным, но живущим в душе. В этом смысле любопытно временное и территориальное рождение гения на свет. Его можно сравнить с ударом молнии, который, в сущности, непредсказуем.

1923 год — полная духовная и материальная разруха, и вдруг рождается столь одаренный ребёнок. Я хочу подчеркнуть, что элемент воспитания, личной усидчивости и т.д. здесь вторичен. Безусловно, родители пытались дать мальчику хорошее образование. В семье были высококультурные, интеллигентные отношения, но этого бесконечно мало для того, чтобы человек стал гением. Это тайна, не поддающаяся рациональному объяснению. Я пытался приблизиться к границам этой загадки, спрашивая, как зарождается новая идея, как возможно так легко обрабатывать огромные пласты информации и т.д. Шафаревич ответил: "Да, само рождение, раскрытие некой новой задачи остаётся тайной, но этому рождению обязательно должен предшествовать довольно методичный и подчас изнурительный интеллектуальный труд. Оно, решение, приходит как озарение свыше, в каком-то смысле как плата за предшествующую работу".

Игорь Ростиславович, учась в школе, сдавал экстерном экзамены на механико-математическом факультете МГУ, после окончания школы был принят на последний курс этого факультета и окончил его в 1940-м (в 17 лет). Он защитил кандидатскую диссертацию в 1942 году (в 19 лет), докторскую — в 1946-м (в 23 года), 20 июня 1958 года (в возрасте 35 лет) был избран членом-корреспондентом АН СССР. Всё это видимые аспекты проявления того, что люди во все времена называли гениальностью. Именно она дала возможность с ренессансной многовариантностью реализоваться не только в математике, но и в философско-публицистическом секторе русского культурного пространства. И делает это Шафаревич на высочайшем, лишённом всякого примитивного вульгаризма уровне.

После страшных испытаний родители хотели отделить сына от всякого идеологического аспекта жизни страны. Локальная погружённость в область математики была как раз одним из наилучших выходов, дававших возможность реализоваться его гению без соприкосновения с социототалитарной государственной машиной. Отец и мать никогда не заговаривали с ним ни о сущности коммунизма, ни о Российской империи, ни о Христе, ни о религии. И всё же желание познать бытие и уникальная способность к анализу неумолимо взломали математическую локальность и вывели Шафаревича в стан самых беспощадных критиков той самой идеологии, от критического рассмотрения которой его пытались оградить.

Первый импульс пронзил его ещё в совсем юном возрасте. "При всеобщей непрерывной критике капиталистической системы я видел, — вспоминал Шафаревич, — как на изделия советской индустрии ставилось клеймо "ДиП" — "догнать и перегнать". Но кого же нужно было догонять и перегонять, когда советская пропаганда, основанная на библии коммунизма — "Капитале", сообщала, что социалистическая формация находится впереди капиталистической? "ДиП" относилось прежде всего к США и "загнивающему" Западу. Но как можно догонять и перегонять то, что безнадежно отстало с точки зрения марксистско-ленинской догматики? Налицо было странное противоречие, которое требовало анализа и всестороннего рассмотрения". Он стал изучать труды основоположников господствующей идеологической доктрины: Маркса и Энгельса. "Зазор" между тем, как должно было быть и как было, оказался огромным. Внутренний пафос самого марксистского учения также заставлял сомневаться в его истинности. Вывод созрел сам собой: Россия поставлена в такие социально-политические условия, при которых нормальное человеческое существо просто должно погибнуть. Итогом этого аналитического изучения явился труд "Социализм как явление мировой истории".

"Идея гибели человечества — не смерти определённых людей, но именно конца всего человеческого рода — находит отклик в психике человека. Она возбуждает и притягивает людей, хотя и с разной интенсивностью, в зависимости от характера эпохи и индивидуальности человека. Масштабы воздействия этой идеи заставляют предположить, что в большей или меньшей мере ей подвержен каждый человек; здесь проявляется универсальное свойство человеческой психики. Эта идея проявляется не только в индивидуальных переживаниях хотя бы и большого числа отдельных личностей — она способна объединить людей (в отличие, например, от бреда), то есть является социальной силой. Стремление к самоуничтожению можно рассматривать как элемент психики всего человечества. Социализм — это один из аспектов стремления человечества к самоуничтожению… По-видимому, социализм является постоянным фактором человеческой истории, по крайней мере, в период существования государства… Мы должны признать социализм одной из самых мощных и универсальных сил, действующих в том поле, в котором разыгрывается история… Смерть человечества является не только мыслимым результатом торжества социализма — она составляет цель социализма", — таким был вердикт, вынесенный Игорем Ростиславовичем той государственной формации, в которой ему суждено было родиться. По сути, он констатировал загипнотизированность колоссального количества людей сатанинским мороком, конечная цель которого — уничтожение человечества как такового.

Но далее его мысль стала анализировать тот "дрожжевой субстрат", который позволяет осуществиться подобного рода "загипнотизированности" над столь большими массами людей. Итогом стала книга, посвящённая исследованию феномена так называемого "малого народа". (Термин взят из книги французского мыслителя начала ХХ века Огюстена Кошена, в которой рассматривались тайные пружины исторического катаклизма т.н. великой французской революции.) Опубликованная в самиздате "Русофобия" произвела эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, Шафаревича, как одарённого интеллектуала, признанного в мире, почётного члена зарубежных академий, в том числе Английской и Американской, как участника диссидентского движения в СССР, посчитали попросту иудой — предателем, нарушившим негласное, но при этом фундаментальное табу. Здесь не лишне будет привести грязную историю, связанную с попыткой его изгнания из национальной академии наук США, в которую он был с почётом принят в 1974 году. 16 июля 1992 года эта академия, в лице её президента, обратилась к учёному с просьбой добровольно отказаться от членства в ней, так как процедуры исключения из академии не существует; подобной просьбы прежде не возникало за всю 129-летнюю историю этой академии. Шафаревич, как он сам мне рассказывал, удивился: "Обоснуйте, с какой стати я должен самоисключаться?". Ответом было невнятное мычание. Зато его друг, талантливый французский математик Жан-Пьер Серр, возмущённый "варварством янки", направил президенту свое послание: "У меня, господин президент, к вам в свою очередь ответная просьба: во-первых, принести извинение за акт неуважения господину Шафаревичу, во-вторых, незамедлительно покинуть свой пост!". В итоге американским академикам пришлось "терпеть" Шафаревича в своих рядах аж до 2003-го года, когда он сам вышел из состава АН США в знак протеста против американской агрессии в Ираке.