Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Здесь же новый мир оказывается куда сложнее, чем им – и нам – поначалу видится. У персонажей, введенных в сюжет вроде бы чисто комического эффекта ради, оказывается огромная история за спиной, так что вскоре весь сюжет «Боуна» уже кажется верхушкой айсберга или хвостом чего-то колоссального. Прелесть «Боуна» в том, что Джефф Смит знает явно больше нашего. События комикса постоянно подгоняет то, что случилось раньше, за его пределами. У очаровательного старого трактирщика Луция позади история с бабушкой Бен. Бабушка Бен – еще и Королева Роза. Некто под капюшоном – ее сестра Вереск, и любовный треугольник между нею, Луцием и Розой – один из двигателей сюжета. Но даже и их история выглядит лишь постскриптумом к сказке о духе Саранчи и Драконах, как будто сюжет – это такие русские матрешки, каждая из которых парадоксальным образом больше, чем та, в которой она пряталась. Каждый из персонажей-людей очень сильно меняется – не только в нашем восприятии, но в том, как они примиряются с прошлым и дописывают свои уже начатые истории.

Кузены Боун меняются весьма незначительно – не больше, чем утки у Баркса меняются в результате всех своих приключений. Фоуни – все такой же жадина, чьи планы непременно выйдут боком. Смайли – все такой же простой, добросердечный и податливый. Фоун Боун переживает немало мытарств, в том числе и разбитое сердце, и даже принимает в себя частицу души Саранчи, но и он покидает историю примерно таким же, каким вошел в нее. Да, став несколько глубже, но в целом не изменившись. Усвоенные ими уроки быстро забываются. Возьми Джефф Смит мальчишек Боун и зашли их в новое приключение, это было бы совершенно законно с точки зрения жанровых правил, которым они все подчиняются, хотя и уменьшило бы до некоторой степени эффект первой истории, о Боунах и жнецах… Боуны – мультяшные персонажи (о чем нам напоминают цветные издания «Боуна»: лучше всего они смотрятся в плоском цвете, который придает им особенную реальность; тени и оттенки, так хорошо работающие со всем остальным, умаляют их, заставляя нас воспринимать схематичных, картонных персонажей как реалистично нарисованных, вроде Луция).

Боуны служат мостом между продолжающим развиваться комиксом и той огромной фоновой историей, которая и составляет «Боун» целиком. Это комическое отступление, подыстория, «вкусняшки», обеспечивающие мгновенный контакт с сюжетом для читателей, не осознававших, возможно, важность событий, имевших место многие годы назад. Но прежде всего их задача – создавать повествовательное напряжение. Они двигают сюжет (в конце концов, если бы не воздушный шар Фоуни, всей этой истории просто бы не произошло), они заставляют нас интересоваться им, волноваться, вовлекаться по нарастающей – чего тоже бы не случилось, расскажи нам Джефф Смит просто и без затей историю Торн. Они решают сразу и проблему слишком большой истории, и проблему истории, презентуемой читателю по кусочкам.

Читая выпуск за выпуском, я всегда знал, как хорош Джефф Смит. Но мне особенно приятно сознавать в этой долгосрочной перспективе, каким мастером он себя зарекомендовал.

Эта статья была написана для каталога выставки «Векснер-центра» 2008 года, посвященной Джеффу Смиту и «Боуну», – он называется «Боун и не только»; она включает изначальное предисловие к «Большим коровьим бегам» 1996 года.

Я никогда не встречал Джека Кирби – и это делает меня менее пригодным для написания этого предисловия, чем тысячи других людей.

Один раз я видел его через холл отеля: он разговаривал с моим издателем. Я хотел было подойти и представиться, но опаздывал на самолет и подумал, что будет и другой случай.

Другого случая не случилось, и с Джеком Кирби я так и не познакомился.

Зато я знал его работы, примерно с тех пор, как научился читать, – по привозным американским комиксам и двухцветным британским репринтам, на которых вырос. На пару со Стэном Ли он создал Людей Икс, Фантастическую четверку (и все, что из нее вышло – Не-людей, Серебряного Серфера и прочих) и Могучего Тора (откуда, скорее всего, началась моя собственная одержимость мифами).

Когда мне было одиннадцать или двенадцать, Кирби поселился у меня в голове в качестве половины дуэта Улыбчивого Стэна и Весельчака-Джека. В комиксах «Ди-Си», которые я читал, была реклама фирмы-производителя, обещавшая, что Джек Кирби Грядет . И прибыть он собирался с… Джимми Олсеном . Это было самое неподходящее название, с которым мог явиться Джек, но именно с ним он, тем не менее, и явился, и вскоре я уже с наслаждением барахтался в водовороте невероятных идей, за которыми открывалась целая новая вселенная.

«Четвертый мир» Кирби просто-таки вывернул мне голову наизнанку. Это была комическая опера раблезианского масштаба, разыгрываемая преимущественно на Земле; в комиксах фигурировали банда космических хиппи, супер-иллюзионист – мастер побега и целый крышесносный пантеон могущественных Новых Богов. В 1973 году это было очень здорово – читать комиксы.

Когда я думаю про Джека Кирби, я вспоминаю альбом Игги Попа и «Студжиз» как раз 1973 года, под названием Raw Power . Именно этим – сырой силой – и обладал Джек, причем как никто до или после него. Сила, чистая и неразбавленная – как совать швейные иголки в электрическую розетку. Сила, которую Джек вызывал простыми черными точками и волнистыми линиями, превращавшимися у него хоть в энергию, хоть в огонь, хоть в трещину в ткани космоса – которую так часто потом имитировали (как и все, что делал Джек), и никогда с полным успехом.

Джеку Кирби мы обязаны частью языка комиксов вообще и большей частью языка комиксов о супергероях. Он взял водевиль и превратил его в оперу. Он взял статичную картинку и заставил ее двигаться. В комиксах Кирби двигались люди – двигалось всё. Джек Кирби расшевелил комиксы, заставил их жужжать, трещать и взрываться. И да, он творил …

Он брал идеи и взгляды и строил из них нечто новое и невиданное. Он заново выдумывал, заново открывал, создавал. Из чистой фантазии он строил то, чего никто еще никогда не видел – персонажей, миры и вселенные, гигантские инопланетные машины и целые цивилизации. Даже когда ему давали чью-то чужую идею, он встраивал ее во что-то невероятное и новое, будто его попросили починить пылесос, а он возьми да и собери из него настоящий работающий реактивный ранец.

(Читатели это любили. Потомки это обожали. Издатели, надо полагать, тихо вздыхали по своим пылесосам.)

Страница за страницей, идея за идеей. Главное была работа, и работа эта не прекращалась никогда.

Мне нравился «Четвертый мир», и то, что последовало за ним, мне тоже понравилось – Джеков магический хоррор-проект, «Демон»; его переложение «Планеты обезьян» (фильма он, кстати, не видел) в виде «Каманди: последнего мальчишки на Земле». И мне даже понравился (к вящему моему удивлению, так как военных комиксов я не читал… но все равно последовал бы за Джеком Кирби, куда бы он меня ни повел) комикс по Второй мировой под названием «Неудачники». Мне понравился «ОАК: Одиночный армейский корпус». Мне даже понравился «Сэндмен» – написанная Джо Саймоном детская история, к которой Джек отрисовал первый выпуск и которая возымела какое-то непропорциональное влияние на всю мою дальнейшую жизнь.