Дмитрий Травин - Просуществует ли путинская система до 2042 года?

(Филиппов П., ред. История новой России. Очерки, интервью: в 3 т. СПб.: Норма, 2011. Т. 1. С. 108)

Петр Филиппов:

«Контрольный пакет акций в ходе приватизации доставался трудовому коллективу, но директор находил способы принудить работников продать акции именно ему. На двери бухгалтерии висело объявление о том, что после окончания смены представители администрации будут выкупать акции, а для того, чтобы работники были покладистыми, задерживали выплату зарплаты. Посидев месяц без денег, рабочие сдавались на милость директору».

(Филиппов П. Я был в расстрельном списке.

М.: Алгоритм, 2016. С. 134)

Анатолий Чубайс - с ноября 1991 по ноябрь 1994 г. председатель Госкомитета РФ по управлению государственным имуществом (ГНИ):

«Что такое была советская номенклатура? Это та часть общества, которая обладала квалификацией, контактами, информацией. Короче говоря, это были люди, предрасположенные и подготовленные к захвату собственности. В итоге на первом этапе, сразу после завершения чековой приватизации,

собственником, как правило, становились директора. За "директорскую" приватизацию, за "колхозную" приватизацию как настолько не клеймили! "Пятьдесят один процент у трудового коллектива!.. Колхозы по Чубайсу!.. Ничего подобного нет ни на Западе, ни на Востоке!.." <...> Но, справедливо указывая на все изъяны этой конструкции, наши критики видели ситуацию исключительно в статике. Не понимая при этом, что в неприглядную и такую "неправильную" конструкцию "директорской" приватизации уже заложен ген будущих преобразований, что уже запущен и тикает механизм, который заставит "директорский капитализм" перерождаться изнутри и постепенно превратит его из "директорского" в абсолютно цивилизованный с искомым эффективным собственником в основании».

(Чубайс А., ред. Приватизация по-российски.

М.: Вагриус, 1999. С. 288)

Альфред Кох - председатель ГНИ с сентября 1996 по август 1997 г.:

«Сегодня совершенно ясно, что, поддавшись популистским настроениям и предпочтя во многих случаях закрытую подписку на акции по второму варианту льгот (когда контрольный пакет формально отдавался трудовому коллективу, а фактически директорам. - Д. Т.), мы на длительное время фактически "зарубили" инвестиционное будущее многих предприятий. Это ничего не дало и самим членам трудовых коллективов - кроме задержек с выплатой зарплаты и зачастую просто смешных дивидендов по итогам года. <...> Но в целом же итоги ваучерной приватизации были безусловно позитивными, и никто не сможет убедить меня в обратном. Приватизация способствовала формированию частного сектора, становлению фондового рынка, дала возможность привлечения инвестиций через ценные бумаги, предопределила конкуренцию».

(Кох А., Свинарен ко И. Ящик водки. В 4 т.

М.: Эксмо, 2004. Т. 3. С. 123-124)

ГЛАВА 1.В ОЖИДАНИИ ПУТИНА На безрыбье и Ельцин рыба

На начальном этапе реформ среди аналитиков доминировало два весьма радикальных суждения о том, как поведет себя народ в трудной ситуации. Оптимисты считали, что люди поймут важность рыночной экономики и, помня о сером советском прошлом с нехваткой товаров, талонами и длинными очередями, поддержат реформаторов. Пессимисты же полагали, что невыносимая трудность жизни в переходный период вызовет социальный взрыв, который похоронит рынок и демократию. На практике, однако, не случилось ни того, ни другого.

Дело в том, что оба эти подхода предполагали иррациональное поведение общества. То есть его склонность к отвлеченным размышлениям, а не реакцию на реальные обстоятельства. Но народ повел себя рационально, делая выводы не из абстрактных схем, а из того, что непосредственно видел.

Поддержать реформаторов? С какой это стати? Ведь жизнь при реформах не стала лучше. На смену вчерашним трудностям пришли новые. Вместо талонов и очередей появились инфляция и задержки зарплаты. Немногочисленные группы интеллектуалов- рыночников, конечно, могли сделать вывод о том, что реформы рано или поздно дадут позитивный результат, но широкие массы народа к таким сложным мыслительным конструкциям привычны не были. Коль плохо — значит, плохо. Значит, реформы не удались. Вывод этот делался людьми на основе очевидных фактов, а не предположений и умозаключений.

Выйти на баррикады, спровоцировать социальный взрыв и вернуть коммунистов к власти? Ну, уж нет. Ведь вчерашние трудности не лучше сегодняшних. Скорее, надо крутиться, искать подработки и, костеря неудачливых рыночников, осваивать этот рынок с пользой для самого себя, поскольку в противном случае опять появятся и очереди, и талоны, и товарный дефицит. Немногочисленные группы интеллектуалов коммунистических убеждений, конечно, могли верить в то, что на этот раз будет построен социализм с человеческим лицом, но широкие массы не склонны были к такого рода странным фантазиям. Разве может быть у крокодила человеческое лицо? Спасибо, насмотрелись.

Если бы российское общество девяностых было уныло апатичным и склонным противодействовать любым переменам, ничто не мешало бы ему поддержать коммунистов на парламентских выборах. Или лично Геннадия Зюганова на выборах президентских. Однако на референдуме, объявленном Ельциным в апреле 1993 г., народ в целом поддержал реформы, а на президентских выборах 1996 г. поддержал (хоть и со скрипом) самого Бориса Ельцина. Поддержка эта тем не менее была весьма условной. На безрыбье и рак рыба. А в отсутствие приличных политиков и Ельцин президент.

Людям свойственно с почтением относиться к начальству, если только их опыт и образование не принуждают к иному. Народные массы часто подчиняются лидеру, каким бы он ни был. Именно поэтому в странах, недавно вставших на путь демократии, значительная часть избирателей всегда поддерживает на выборах действующую власть. Мыслить стратегически, сравнивать программы и результаты, дано не многим — проще довериться инстинкту. А за Ельцина высказывались еще и потому, что советская жизнь была совсем не приемлема. При рынке можно хотя бы как- то барахтаться и надеяться, тогда как старый режим сулил лишь бесконечный застой, отрицавший всякую перспективу.

В общем, народ принял гайдаровский рынок за неимением другого. Однако при этом хотел значительно большего. Народ готов был в любой момент отдать свое сердце такому лидеру, который даст не только рынок, но и деньги, и высокооплачиваемую работу, и видение перспектив, и уверенность в завтрашнем дне. Не такую уверенность, как при коммунистах, когда ясно было, что завтрашний день ничем не будет отличаться от тусклого нынешнего, а настоящую уверенность — с ожиданием развития страны, при котором доходы постоянно растут и жизнь всё время становится хоть немного благоустроеннее.