Дмитрий Травин - Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Проблема ресурсного проклятия состоит в том, что с его помощью можно какое-то время жить богато, но нельзя всё время повышать уровень богатств. Россия в этом смысле повторила судьбу всех прочих стран, строивших свое благосостояние на ресурсной ренте. Уже итоги 2013 г. продемонстрировали, что даже при очень высокой цене на нефть (превышавшей 100 долларов за баррель) экономика практически перестала расти. А когда в течение 2014 г. цены на нефть рухнули, мы стали переходить в состояние рецессии, что в свою очередь привело к сокращению многих статей бюджета и снижению реальных доходов населения.

Как в случаях с другими ресурсными проклятиями, выявилось, что нефть и газ не обязательно приводят любую страну к стагнации и отсталости. Крупными нефтедобывающими государствами являются США, Великобритания, Канада, Норвегия. Все они демонстрируют признаки нормального экономического развития. В частности, Соединенные Штаты как раз в те годы, когда Россия полностью перешла на проживание за счет ресурсной ренты, совершали прорывы в новых отраслях экономики, связанных с компьютерными технологиями, телекоммуникациями, генной инженерией. Более того, в США осваивают добычу сланцевой нефти и сланцевого газа, что является важнейшей причиной того падения цен энергоносителей, которое произошло в 2014 г.

Отличие успешных нефтяных стран от России состоит в том, что они давно уже сформировали у себя эффективные рыночные институты, защищающие собственность и стимулирующие конкуренцию. Что же касается нас, то мы делали ставку только на ресурсы и сегодня пожинаем плоды этой неразумной стратегии.

Егор Гайдар:

«В 1985-1986 гг. цены на ресурсы, от которых зависел бюджет Советского Союза, его внешнеторговый баланс, стабильность потребительского рынка, возможность покупать десятки миллионов тонн зерна в год, способность обслуживать внешний долг, финансировать армию и ВПК,упали в несколько раз.

Это не было причиной краха социалистической системы. Он был предопределен базовыми характеристиками советской экономико-политической системы: сформированные в конце

1920 - начале 1930-х годов институты были слишком ригидными, не позволяли стране адаптироваться к вызовам мирового развития конца XX в. Наследие социалистической индустриализации, аномальная оборонная нагрузка, тяжелый кризис сельского хозяйства, неконкурентоспособность обрабатывающих отраслей делали крушение режима неизбежным. В 1970 - начале 1980-х годов эти проблемы можно было регулировать за счет высоких цен. Но это недостаточно надежный фундамент для того, чтобы сохранить последнюю империю. <...>

Анализ ситуации, в которой к середине 1980-х годов оказался Советский Союз, позволяет сделать вывод: на фоне новых реалий (прежде всего резкого снижения мировых цен на нефть) были бы бесперспективны попытки продолжить политику предшествовавших десятилетий, суть которой состояла в том, чтобы законсервировать сложившуюся экономическую и политическую систему и ничего в ней не менять. Такая линия не позволила бы без серьезных экономико-политических потрясений справиться с вызовом, связанным с падением нефтяных цен»

(Гайдар Е. Гибель империи.

Уроки для современной России.

М.: РОСС ПЭН, 2006. С. 196, 204)

Майкл Росс - американский экономист:

«Предположим, что во главе государства стоит правитель, основная цель которого заключается в сохранении собственной власти. Для ее достижения и в целях завоевания политической поддержки правитель опирается на налогово-бюджетные возможности - накапливаемые в бюджете денежные средства используются на поддержку населения и предоставление бюджетных благ, а также на поддержание низкого уровня налогообложения. Если ему не удается заручиться необходимой поддержкой, во главе государства становится претендент на место правителя. В демократической стране это происходит по итогам выборов, а в условиях диктатуры - в результате народного восстания. <...>

Добыча нефти ведет к росту неналоговых денежных поступлений, что позволяет государству обеспечить гражданам получение выгод в большем объеме, чем в тех случаях, когда доходы формировались исключительно за счет сбора налогов. <...> Правительства нефтедобывающих стран без всякого сомнения могут предоставить гражданам выгоды, объем которых превышает собираемые с них налоги, что позволяет сохранять народную поддержку и не допускать демократических восстаний. В то время как автократии, не имеющие углеводородов, постепенно становятся демократическими, автократии, располагающие запасами нефти, остаются автократичными. <...>

[Даже в США] в штатах, получающих нефтяные доходы, вероятность переизбрания уже находившихся у власти губернаторов была существенно выше. При этом они побеждали соперников с большим разрывом в голосах избирателей.

Вероятно, самым показательным случаем является пример штата Луизиана. В начала 1920-х гг. его губернатору Хью Лонгу благодаря нефтепопулизму удалось добиться беспрецедентно высокого уровня политического влияния. После повышения налога на нефтяные компании X. Лонг использовал полученные деньги для финансирования строительства новых дорог и больниц, бесплатных учебников для школьников и патронажа поддерживавших губернатора законодателей и местных политиков. Столь щедрые "дары" позволили X. Лонгу приобрести огромную популярность и огромную власть. Губернатор лично осуществлял цензуру неугодных ему газет, ограничивал финансирование находившихся в оппозиции местных властей. Принимал на работу и увольнял служащих различных учреждений штата (вплоть до уровня заместителей шерифа и школьных учителей). Благодаря нефтяным доходам Луизианы по своим властным полномочиям X. Лонг (и наследовавшие ему родственники- политики) гораздо больше напоминал южноамериканского диктатора, чем главу исполнительной власти любого другого штата».

(М. Росс. Нефтяное проклятие. Как богатые запасы углеводородного сырья задают направление развития государств.

М.: Издательство Института Гайдара, 2015.

С. 129-132,163-164)

Итак, нам более-менее понятно, почему широкие слои населения согласились на путинскую перевернутую пирамиду власти. На фоне нефтяного процветания она их вполне устраивала. Поддержка народом Путина представляла собой рациональное решение миллионов людей, которые при нем стали жить лучше, но при этом не задумывались об отдаленных перспективах развития страны.

Возникает вопрос: почему так легко встроилась в эту перевернутую пирамиду российская элита? Почему бизнес послушно согласился платить дань начальству? Почему политики выстроились в очередь на вступление в «Единую Россию», а те, кому не хватало места в основной партии власти, объединились в партию «запасную» — в «Справедливую Россию»? Почему интеллектуалы «властители дум» — сравнительно легко согласились на идеологическое обслуживание Кремля вместо того, чтобы поспорить с ним за право властвовать над думами конформистски настроенных миллионов?