Дмитрий Травин - Просуществует ли путинская система до 2042 года?

(Ортега-и-Гассет X. Восстание масс.

М.: ACT, 2003. С. 110)

Эрих Фромм - философ, психолог:

«Одиночество, страх и потерянность остаются; люди не могут терпеть их вечно. Они не могут без конца терпеть бремя "свободы от"; если они не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они стараются избавиться от свободы вообще. Главные пути, по которым происходит бегство от свободы, - это подчинение вождю, как в фашистских странах, и вынужденная конформизация, преобладающая в нашей демократии. <...> Отказ человека от свободы <...> никогда не возвращает человека в органическое единство с миром, в котором он пребывал раньше, пока не стал "индивидом", - ведь его отделенное^ уже необратима, - это попросту бегство из невыносимой ситуации, в которой он не может жить дальше. Такое бегство имеет вынужденный характер - как и любое бегство от любой угрозы, вызывающей панику, - и в то же время оно связано с более или менее полным отказом от индивидуальности и целостности человеческого "я". Это решение не ведет к счастью и позитивной свободе; в принципе оно аналогично тем решениям, которые мы встречаем во всех невротических явлениях. Оно смягчает невыносимую тревогу, избавляет от паники и делает жизнь терпимой, но не решает коренной проблемы и за него приходится зачастую расплачиваться тем, что вся жизнь превращается в одну лишь автоматическую, вынужденную деятельность».

(Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1989. С. 118,123-124)

Фридрих фон Хайек - экономист, философ:

«Социалисты все чаще начали использовать лозунг "новой свободы". Наступление социализма стали трактовать как движение из царства необходимости в царство свободы. Оно должно было принести "экономическую свободу", без которой уже завоеванная политическая свобода "ничего не стоит". Только социализм способен довести до конца многовековую борьбу за свободу, в которой обретение политической свободы является лишь первым шагом.

Следует обратить особое внимание на едва заметный сдвиг в значении слова "свобода", который понадобился, чтобы рассуждения звучали убедительно. Для великих апостолов политической свободы слово это означало свободу человека от насилия и произвола других людей, избавление от пут, не оставляющих индивиду никакого выбора, принуждающих его повиноваться власть имущим. Новая же обещанная свобода - это свобода от необходимости, избавление от пут обстоятельств, которые, безусловно, ограничивают возможность выбора для каждого из нас, хотя для одних - в большей степени, для других - в меньшей. Чтобы человек стал по-настоящему свободным, надо победить "деспотизм физической необходимости", ослабить "основы экономической системы".

Свобода в этом смысле - это, конечно, просто другое название для власти и богатства. <...> Требование новой свободы сводилось, таким образом, к старому требованию равного распределения богатства. Но новое название позволило ввести в лексикон социалистов еще одно слово из либерального словаря, а уж из этого они постарались извлечь все возможные выгоды. И хотя представители двух партий употребляли это слово в разных значениях, редко кто обращал на это внимание и еще реже возникал вопрос, совместимы ли в принципе два рода свободы. Обещание свободы стало, несомненно, одним из сильнейших орудий социалистической пропаганды, посеявшей в людях уверенность, что социализм принесет освобождение».

(Хайек Ф. Дорога к рабству.

М.: ACT, 2012. С. 65)

Теодор Адорно - философ, социолог:

«Аргумент о том, что фашистская пропаганда обманывает людей, обещая им изменить их судьбу к лучшему, влечет за собой вопрос: "А почему, собственно, так легко позволяют себя обманывать?" По-видимому, потому, что это соответствует структуре их характера; потому, что несбывшиеся желания и ожидания, страхи и беспокойства делают людей восприимчивыми по отношению к одним и резистентными по отношению к другим убеждениям. И чем больше уже имеющийся в народных массах антидемократический потенциал, тем легче задача фашистской пропаганды <...>

Раболепное подчинение внешним силам, возможно, обусловлено неудачей в формировании внутреннего авторитета, совести. Согласно другой гипотезе, авторитарное раболепное подчинение обычно является выходом, позволяющим управлять амбивалентными чувствами по отношению к лицам, обладающим властью; подсознательные враждебные и бунтарские импульсы, сдерживаемые чувством страха, приводят индивида к чрезмерному почтению, послушанию и чрезмерной благодарности и т.п. <...>

Авторитарно настроенную личность заставляет направлять свою агрессию против чужих групп внутренняя необходимость. Она делает это не столько из-за незнания причин своего разочарования, сколько вследствие своей психической неспособности выступить против авторитета своей группы».

(Адорно Т. Исследование авторитарной личности.

М.: Серебряные нити, 2001. С. 25, 56-57)

Полуторапартийная модель

Если мы признаем, что авторитарная власть имеет в своей основе народные чаяния, а не просто злую волю правителей, то принципиально иным образом придется взглянуть на вопрос о переходе к демократии. Бессмысленно ругать, скажем, президента за то, что он не доверяет парламенту и тянет «одеяло власти» на себя. Парламент в авторитарном обществе всё равно не может быть инструментом демократии. Он станет либо послушным слугой авторитаризма, либо механизмом расшатывания власти с последующим формированием на ее руинах нового авторитаризма, представленного уже иной командой.

Это, впрочем, не означает, что между гражданским обществом и авторитарным существует «китайская стена». На самом деле они проникают друг в друга. В авторитарном обществе всегда есть элита, мыслящая ценностями общества гражданского. А в странах победившей демократии сохраняется немало людей, постоянно стремящихся сотворить себе кумира. Движение от авторитаризма к демократии — это медленный процесс, в ходе которого уменьшается число представителей старого менталитета и увеличивается число представителей менталитета нового. Поскольку авторитаризм в разных обществах имеет различную базу, он сам оказывается вынужден приспосабливаться к меняющимся условиям, постепенно «обволакивая себя» всё более ярко выраженными демократическими формами. Можно выделить несколько различных типов авторитаризма, известных истории.

Во-первых, это авторитаризм короны. Целый ряд реформ в прошлом был осуществлен под прикрытием королевской (царской, императорской) власти. Среди них аграрные реформы Иосифа II в Габсбургской монархии и Александра II — в российской, комплекс аграрных, финансовых и таможенных преобразований в Пруссии при Фридрихе-Вильгельме III, а также революция Мэйдзи в Японии.