Работа

Но тюрьмы не потеряли своей роли при переходе от государственного капитализма к капитализму свободного рынка. По мере того как процесс индустриализации в более бедных странах заставил компании переместить производственные мощности в погоне за дешёвой рабочей силой, а ряд технологических инноваций просто–напросто отменил целый пласт рабочих мест, в США появился целый новый класс людей, которые оказались избыточными для системы массового производства. Это совпало с мощными государственными репрессиями против освободительных движений чёрных и коренных народов Америки в 1960–х. Что же могло сделать правительство, чтобы сохранить под контролем этот избыточный и буйный класс граждан? Ответ заключался в стремительном росте тюремного населения страны.

Сегодня в тюрьмах США томится не меньше людей, чем в советском ГУЛАГе на пике могущества Сталина. Это больше, чем общая численность вооружённых сил США, включая резервы. Тюремная индустрия использует беспрецедентно высокое количество средств наблюдения и контроля, но в результате создаёт прослойку людей, которым нечего ждать от капитализма.

Тюрьмы: корабли рабовладельцев на суше

Разве может быть где-то хуже, чем в тюрьме? Должно быть, ведь некоторые люди стараются попасть в тюрьму, чтобы пережить зиму.

Люди могут упасть в цене, как и любой другой рыночный товар. К работе применимы те же законы спроса и предложения: чем больше доступно рабочих, тем дешевле их можно купить. Безработная часть населения служит двойной цели снижения заработной платы и напоминания работающим товарищам об угрозе оказаться один на один с мусорным контейнером. Безработные унижаются вдвойне, когда вынуждены умолять взять их на унизительную работу, и это запутывает всех ещё больше, потому что стороннему наблюдателю кажется, что они и рады быть эксплуатируемыми, когда на самом деле это вопрос выбора наименьшего из двух зол.

Сто лет назад апостолы технологического прогресса заявляли, что прогресс освободит людей от работы и создаст общество, наполненное приятным досугом. И хотя новые технологии действительно уничтожили рабочие места, это в значительной степени использовалось для экономии средств работодателей, а не на благо всего общества. С точки зрения безработных, свободное время и доступ к ресурсам — это разные части экономического спектра. Вот и говорите теперь о том, что технология освобождает!

Да, капитализм производит богатство, но он также производит куда больше нищеты. Не существует верхнего предела накопления личного богатства, зато существует вполне определённый нижний предел, до которого можно грабить любого человека. Поэтому для существования нескольких миллиардеров требуется так много бедняков.

Безработица — это одна из форм исключения из рыночных отношений. Вторая — это бездомность. И обе они усиливают друг друга по линиям обратной связи. В США насчитывается более миллиона безработных. По всему миру таких больше миллиарда: люди живут в фавелах, лагерях беженцев и в ещё более худших условиях. Когда мы думаем о малоимущих, то на ум приходят самострой и самозахват на периферии крупных городов, но в ряде стран в подобного рода местах живёт бОльшая часть населения. Значительное число вновь прибывающих в такие места жителей руководствуется вовсе не поиском работы — их сгоняют с насиженных мест в результате уничтожения их традиционных жизненных укладов. Нужда в рабочей силе на фабриках стабильно падает, и трущобы функционируют в качестве накопителя нежелательных элементов в тех регионах, которые не могут себе позволить развитый сектор услуг. Смысл в том, чтобы удерживать эту часть населения в пределах досягаемости потогонных мастерских и заводов, но при этом подальше от богатых.

Как и безработные, исключённые играют отведённую им роль в капиталистической системе уже самим фактом своего существования — они напоминают всем остальным о последствии выпадения из системы. Но этого недостаточно: ради того, чтобы экономический успех ассоциировался с личными качествами человека, необходимо, чтобы казалось, что исключённые сами повинны в своей судьбе. Их, лишённых всякой собственности и надежды, легко изобразить озлобленными и социально опасными. И вместе с тем совсем недавно, до появления частной собственности, люди поровну распределяли между собой доступ к необходимым ресурсам. И если какие-то люди и народы оказались сейчас за чертой бедности, так это потому, что их самих — или их предков — ограбили. Для подтверждения этой мысли достаточно всего лишь открыть книги и прочитать об истории жестокой колониальной политики в Америках, Африке, Индии и Китае. И этот процесс продолжается по сей день, пока работа одного обогащает другого.

Некоторые возмущаются программами помощи малоимущим, которые финансируются за счёт налогов: почему это кто-то должен жить за счёт тяжёлого труда других? Но этот вопрос разумнее адресовать политикам и начальству. Потому что каждый бедняк, который когда-то работал за заработную плату, помогал богачам наживаться за счёт своего собственного тяжёлого труда. Часть налогов, направляемых на социальные программы, — это лишь один из примеров того, как богатство возвращается в распоряжение того самого класса, который его производит. Программы социальной помощи — это плод многолетней борьбы общественных активистов. И каждый раз, когда богатые чувствуют себя достаточно уверенно и не боятся немедленного восстания бедняков, они пытаются их отменить.

Мы не говорим, что подобные программы могут стать эффективным лекарством от капитализма. Они (и благотворительные организации) плодят бюрократов из числа представителей среднего класса, в то же самое время распространяя вокруг нуждающихся ауру стыда и бессилия. Системы социальной поддержки и благотворительности распределяют богатство на условиях богачей: другими словами, этот процесс служит сохранению существующего властного дисбаланса. Социальные службы особенно грешат плотными связями с тем самым аппаратом контроля и репрессий, который и выгоняет на улицы людей: они пользуются теми же самыми базами данных, навязывают такие же обязательные к выполнению программы и относятся к нищим с тем же презрением, что и полиция. Единственное средство от бедности — это самозахват бедняками ресурсов и использование их по своему усмотрению.

Тактики, находящиеся в распоряжении исключённых, относятся к разделу скорее революционных, чем реформистских. Они не могут бастовать, но они могут заблокировать дорогу, как это делают пикитерос в Аргентине. Они не могут устроить бойкот, но могут взять товары в магазине и выйти, не заплатив. Они не могут отказаться платить по счетам, но могут захватывать дома и землю. С распространением нищеты распространяются и эти тактики.