Работа

Сегодня мы разделены в пространственном, социальном и культурном отношениях. Тем не менее, мы соединены более, чем когда–бы-то ни было. Каковы бы ни были преимущества форм сопротивления прошлого, они достигли пределов возможного. Они ещё могут быть полезны, но уже не породят ничего нового. Мы не должны подходить к оценке новых форм сопротивления со старыми мерками. Решающим фактором при оценке должно быть то, насколько плодотворно используются новые возможности.

Например, в конце XX века на волне протестов против саммитов торговых организаций вроде МВФ образовалось международное движение. Писаки, которым претило слово антикапитализм, налепили ярлык «антиглобалистское движение». Главной задачей движения было препятствование очередной волне капиталистической либерализации экономики. Критики из нашей среды пришли к заключению, что «турпоездки по саммитам» не способны вызвать к жизни долгосрочное сопротивление на местах. Это было справедливое замечание, но интернациональные мобилизации на акции протеста всегда опирались на местную протестную деятельность и местных активистов. Потому что местное антикапиталистическое движение зачастую не могло справиться с задачей в одиночку. И это было естественно для эпохи космополитизма и открытых границ. Саммиты протеста мешали корпорациям проводить в жизнь политику по ухудшению условий труда рабочих, и, таким образом, играли ту роль, играть которую профсоюзы больше не могли.

То же можно сказать и критикам субкультурного сопротивления, утверждающим, что оно сужает горизонт протеста и мешает налаживанию общественных связей. Повторимся, это очевидная истина, но это не объясняет, почему всё-таки в последние годы это оказалось одним из самых эффективных средств в нашем арсенале по сравнению с другими способами организации протестов. Откровенно антикапиталистические профсоюзные организации могут до сих пор играть важную роль в сопротивлении, но если люди приходят в них через субкультуры так же часто, как и в результате агитации на рабочем месте, то следует более внимательо рассмотреть этот факт и соответствующим образом изменить свою стратегию. Смысл вовсе не в том, чтобы обрести утраченную силу старых тактик, а в том, чтобы убрать слабые моменты в новых.

Для США уже маловероятна ситуация, при которой производство и потребление породили бы достаточнно значитльныее сообщества, способные иметь какие-то интересы вне рамок капитализма. Напротив, и производство и потребление устроены так, чтобы не создавать никаких определённых общественных образований. Может, оно и к лучшему, ибо если мы хотим избавиться от капитализма, то нет никакой нужды отождествлять себя с отведённой в нём ролью. Но как ещё людям объединиться для восстания?

Крайне вероятно, что следующая стадия борьбы будет сосредоточена вокруг информации. Подобно тому как фабричная система массового производства вместе с множествов товаров породила и определённое общественное устройство, так и новые общественные образования формируются под влиянием методов информирования общества. Теперь, когда большая часть человечества отчуждена от производства, главное, что привязывает нас к существующему общественному устройству — это то, как оно влияет на наше социальное взаимодействие и представление о гранях возможного. Новые партисипативные СМИ обеспечивают избыточное население заботами о борьбе за внимание в рамках капиталистической системы. Всем нам очень мягко диктуют, что и как мы можем воображать.

Борьба в этом пространстве вовсе не дложна сводиться к нападениям на веб–сайты, как поступил децентрализованный коллектив Anonymous в ответ на репрессии против Wikileaks. Это поле боя выходит за рамки интернета и сотовыми телефонами, охватывая все прочие формы совместного выражения людьми своего представления об окружающей действительности. На кону оказались языки и коммуникационные модели, которыми пользуется наш вид для наделения окружающего мира смыслом. Мы должны создать новые виды межличностных связей, новые cети для распространения информации и общения с окружающим миром. Чем больше эти сети будут расширяться в реальной жизни, тем более вероятно, что нам удастся сохранить над ними контроль.

Это может показаться арьергардными боями — капитализм уже завоевал всю планету, и теперь мы ведём последний бой за последнее укрепление — за наш разум и общественные связи. Но каждый вид борьбы ставит под вопрос всю природу капитализма в целом. И это особенно важно сейчас, когда новые формы самоорганизации способны распространяться почти мгновенно. В свете этого становится возможным разнести искры сопротивления далеко за пределы общественного активизма и субкультур и раздуть пожар полномасштабных революций.

Мы заканчиваем нашу книгу, а восстания в Тунисе, Египте, Сирии и других странах Ближнего Востока не стихают, а лишь усиливаются. Волна революций без лидеров оказалась возможной благодаря деятельности нового поколения, нищего и лишенного своих корней, но зато связанного в единую сеть новыми технологиями. Процесс начался в маргинальных слоях общества, но как только появилась надежда на успех, к протестам присоединилась большая часть населения. Египетское правительство отключило доступ к интернету и сотовым сетям, но это лишь ещё сильнее разозлило народ. Да, это восстание не является антикапиталистическим. Но оно мельком показывает, что может вызвать антикапиталистическая революция. Говоря точнее, серия ближневосточных бунтов подчёркивает роль коммуникационных технологий и социальных сетей в любом грядущем народном восстании.

Можно ожидать, что правительства попытаются изменить структуру интернета, чтобы избежать необходимости «выключения рубильника». Корпорации типа Google будут исподволь заниматься отвлечением общественного внимания, распространяя информацию об одних формах протеста и заглушая информацию о других. То, в какой степени мы сможем сохранить каналы связи свободными, определит перспективы нашей борьбы за освобождение.

Какое бы положение в общественной пирамиде вы ни занимали — студент, временный рабочий, разнорабочий в театре с соцпакетом, юрист, бездомный или безработный — борьбу можно вести там, где вы находитесь в данный момент. Наиболее эффективно действовать против несправедливости, переживаемой лично вами, вы сможете в хорошо знакомой вам местности.

Поскольку наши жизни тоже колонизированы, нам приходится использовать навязанные нам роли как отправные точки в путешествии сопротивления. Легко ограничить подрывную деятельность свободным от работы временем, сделать её чем-то дополнительным : заскочить на собрание после работы, наклеить стикер на бампер автомобиля. Это прекрасно вписывается в модель общественного активизма, направленного на борьбу с процессами, протекающими вне нашей повседневной жизни. Преимущества профсоюзной модели заключаются в том, что в ней ежедневная рутина, навязываемая рабочим превращается в пространство для самоорганизации рабочих и конфронтации с начальством. Если традиционный профсоюз вам по каким-то причинам не очень подходит, поэкспериментируйте с другими форматами: группа самообороны, воровская шайка, тайная революционная организация.