Борис Тетенбаум - Гений зла Гитлер

К этому искусственно созданному бюрократическому хаосу добавлялось еще и то, что какие-то сферы деятельности вдруг, на ровном месте, поручались организациям, вообще не входящим в компетенцию министерств. Скажем, так было с Гитлерюгендом, с начатым в 1936 году «четырехлетним планом», порученным лично Герингу, с созданной позднее Организацией Тодта [1] и так далее. Все это можно было бы объяснить совершенно макиавеллистическим желанием – сохранить всю полноту информации и все нити управления только в собственных руках.

По-видимому, в какой-то мере так оно и было.

Но если подумать, на вещи можно посмотреть и по-другому. До написания и опубликования великой книги Оруэлла «1984» еще оставалось немало лет – она выйдет в свет только в 1949 году.

Но и в 1935-м какие-то вещи людям, понимающим механизм тоталитарных режимов, были совершенно очевидны. Такие системы базируются на принципе «Большого брата» и на трех министерствах: «Министерстве Правды», ведающем пропагандой, «Министерстве Мира», ведающем войной, и «Министерстве Любви», ведающем тайной полицией.

Ну, и конечно, должна быть широко открытая явная партия и очень узкая и закрытая «внутренняя партия», состоящая из партийных иерархов.

Так вот Адольф Гитлер, «Большой брат», ссоря и дробя государственные ведомства, сосредоточил пропаганду в руках одного человека, полицейские функции – в руках другого, a практическое руководство партийным аппаратом отдал третьему.

В терминах Оруэлла – к 1935–1936 годам «Правдой» ведал Геббельс, «Любовью» – Гиммлер, «Миром» – генералы рейхсвера, а «внутренней партией» занимался Мартин Борман. Скромный и трудолюбивый человек, официально – всего-навсего заместитель Гесса. Однако его номинальный начальник по крайней мере в одном смысле был похож на Гитлера – он ни во что не вникал и ничего не делал. И получалось, что все практические серьезные вопросы в НСДАП решались Борманом.

Наверное, к нему с большим интересом пригляделся бы И. В. Сталин, будь они знакомы.

Почему Гитлер не брал на себя непосредственное руководство партийным аппаратом – непонятно. Скорее всего, потому, что не любил рутинной работы и не умел ее делать. Он и в действия министерств не вникал – в отличие не только от Наполеона, но и от Сталина, который каждый из своих наркоматов компетентно контролировал.

Но почему Гитлер не последовал примеру Сталина – или того же Наполеона – и не создал несколько полицейских организаций, шпионящих друг за другом, – вот это уму непостижимо. По всему получалось, что нет у Адольфа Гитлера в руках механизмов осуществления власти, и нет прямого контроля над полицией, и нет способа ее разделения на конкурирующие ведомства, подотчетные ему одному.

A есть только статус «непогрешимого лидера» – и что его, скорее всего, вскоре зарежут.

Однако – нет, не зарезали. Более того – по-видимому, он даже не заметил такой опасности. Как говорил он сам (14 марта 1936 г.):

« Я иду с уверенностью лунатика, по тропе, проложенной для меня Провидением » [2].

Примечания

1. Организация Тодта – военно-строительная организация, действовавшая с 18 июля 1938 года в Германии во времена Третьего рейха. Названа по имени возглавившего ее Фрица Тодта.

2. Цитируется по книге: Ian Kershaw . Hitler. Vol. 1. P. 527, в переводе с английского.

Новый, 1936 год начинался для нового режима неудачно. Популярность его упала, и связано это было, как обычно в таких случаях, с противоречием между звонкой риторикой и пустой кастрюлей. Правда, некоторый всплеск национального подъема принесли результаты плебисцита, проведенного в 1935 году в Саарской области.

В свое время, в 1920 году, Франция объявила, что через 15 лет проведет плебисцит о будущем оккупированной ею территории. В политике 15 лет – это вечность. Но «вечность» в 1935-м истекла, и французское правительство обнаружило, что надо или сдержать обещание, или признать перед всем миром, что слово нарушено. Это имело бы неприятные дипломатические последствия. Великобритания, главный союзник Франции, стояла за «твердое соблюдение международной законности».

В итоге плебисцит в Саарской области провели – и свыше 90 % ее граждан высказались за прекращение французской оккупации и возвращение в Рейх [1].

Что и говорить – триумф национал-социализма был тут бесспорным.

Но по сравнению с взлетевшими ценами на продовольствие это все теряло свою привлекательность. Порадоваться патриотическим чувствам оторванных от Германии соотечественников было можно, а вот начать платить на треть больше, чем раньше, за самую обычную еду – это уже совсем другое. На некоторые продукты цены и вовсе удвоились, особенно не хватало масла, мяса и яиц.

Крестьяне, столь твердо поддерживавшие установление нового «истинно германского» порядка, живо припрятали припасы в расчете на увеличение цен. Потому что истинно германское чувство патриотизма – это одно. А истинно германская практичность – это уже совсем другое.

Что до взлета цен на продовольствие, то это было прямым результатом решений, принятых фюрером. Программа производства вооружений получила высший приоритет. По необходимости это требовало серьезного вмешательства государства в обычную деловую практику. Но национал-социализм не собирался идти по пути тотального контроля над экономикой – считалось, что это большевизм.

Вместо конфискаций или национализаций была введена практика госзаказа.

Хорошим примером этого могла бы послужить сделка с химическим концерном I. G. Farben – фирма обязывалась ежегодно производить 300 тысяч тонн синтетического жидкого топлива, необходимого для вооруженных сил Германии. В обмен государство гарантировало закупки на протяжении 10 лет. Однако поскольку правительство не хотело и не могло обременять себя ни управлением производством, ни поставками сырья, закупки оставались именно закупками, и за поставленное надо было платить.

На производство новых вооружений в теории были направлены очень значительные средства. Но в казначействе их не было. Они должны были быть каким-то образом «изысканы» .

Гитлер поручил это изыскание Ялмару Шахту.

Ялмар Шахт считался лучшим финансистом Германии – как-никак с 1923 и по 1930 год он был президентом Рейхсбанка. Гитлер в 1933-м вернул его на этот пост, а в дальнейшем еще и увеличил полномочия Шахта, назначив рейхсминистром экономики.

Сочетание должности министра, управляющего экономикой, и банкира, управляющего главным государственным банком, давало определенные возможности по «сотворению денег из ничего» – можно было играть на курсах валют. Кроме того, из соображений большей безопасности поставок в случае войны внешняя торговля Германии стала все больше и больше переориентироваться на Венгрию, Румынию, Прибалтику и на страны Балканского полуострова вроде Югославии.