Дмитрий Тренин - Россия и мир в XXI веке

Согласившись с преимущественно экономическим характером евразийского интеграционного объединения, Россия должна одновременно уделять гораздо больше, чем раньше, внимания Казахстану, Белоруссии и Армении. Это означает одновременно лучшее понимание интересов партнеров при безусловном уважении и бережном отношении к ним и, с другой стороны, эффективное продвижение собственных интересов на пространстве «малой Евразии». Расширять это пространство следует осторожно, не в ущерб достигнутому уровню интеграции и не за счет собственно российских интересов. Поэтому в процессе принятия в ЕАЭС Киргизии и особенно Таджикистана необходимы принципиальность, последовательность и постепенность. В то же время ЕАЭС необходимо последовательно вписывать в мировую архитектуру экономических объединений, развивать сотрудничество с ЕС, Китаем, Вьетнамом, Турцией и странами АСЕАН.

«Малая Евразия», не став компонентом «Большой Европы», имеет шансы стать составной частью «Большой Евразии» – общего экономического пространства, включающего помимо членов ЕАЭС Китай и ряд соседних стран – Узбекистан, Монголию и другие. Вслед за политической договоренностью о гармонизации ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути можно ожидать практических шагов в виде конкретных инфраструктурных, энергетических и других совместных проектов. Если это произойдет, «Большая Евразия» ЕАЭС – ЭПШП может стать экономическим ядром экономического макроконтинента Евразии.

Китай, разумеется, не заменит России Европу полностью. Китайский и европейский рынки сильно отличаются друг от друга, так же как и условия ведения бизнеса. Инвестиционный потенциал и технологические уровни ЕС и КНР сильно отличаются. Западные санкции прямо (и притом негативно) влияют на готовность китайских компаний и банков иметь дело с российскими партнерами. Российско-китайское сближение происходит не столько от того, что Россия повернулась лицом к Востоку, или даже от того, что Запад для России «закрылся», сколько в результате того, что Китай сам зашагал на Запад. России не остается ничего иного, кроме как приспосабливаться.

Поворот самой России на Восток, в сторону Азии, Китая, – это факт, вызванный не только санкциями, но и фундаментальными причинами: общей – подъемом на рубеже XXI века экономического значения азиатских стран, прежде всего Китая, и частной (для России) – проблемой прогрессирующей отсталости восточных территорий страны в условиях их нынешней беспрецедентной открытости внешнему миру, а значит, уязвимости. Россия просто обязана рассматривать себя в XXI столетии как евро-тихоокеанскую державу, а следовательно, усиленно работать на восточном направлении.

Здесь Россия не может не учитывать важнейшую геоэкономическую реальность: в АТР после Азиатского кризиса 1997 года создается региональный финансовый порядок при ведущей роли Китая. В прошлом таким лидером пыталась стать Япония, но в последние полтора-два десятилетия Токио очевидно и окончательно уступил первенство Пекину. Важно также, что сами азиатские страны сделали вывод о том, что в случае новых финансово-экономических кризисов они не могут надеяться на помощь США и должны сотрудничать друг с другом.

Китай, ставший последовательно главным мировым экспортером, ведущей экономикой Азии и второй экономикой мира (по паритету покупательной способности), обладает огромными финансовыми резервами (4 трлн долл.), являющимися мощным ресурсом внешней политики Пекина. Создание в 2015 году Пекином Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) стало пилотным проектом реализации китайского лидерства на азиатских финансовых рынках.

Пекин проявляет растущую готовность к масштабным стратегическим инвестициям. В 2015 году Китай выделил 42 млрд долл. Пакистану, заявил о готовности вложить еще 40 млрд в Центральную Азию. Особое внимание КНР обращено на соседей – от Монголии до Бирмы, на ресурсные страны от Ирана до Судана и сельскохозяйственных производителей от Африки до Украины. Китайцы скупают активы по всему миру. Тем самым Китай встал на путь превращения в азиатского и всемирного кредитора. Это напоминает положение, которое США заняли по отношению к европейским странам после Первой мировой войны. Китайский юань, хотя и не достиг еще полной конвертируемости, может в перспективе стать региональной и глобальной резервной валютой.

В то время как в России укрепляется государственный капитализм и наблюдается исключительная осторожность в отношении реформ, Китай активно движется по пути все более глубоких рыночных преобразований. Симбиоз экономик России и Китая возможен сегодня на путях соединения природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока с капиталами Китая. В принципе, это почти такая же формула, что и в отношениях Россия – ЕС, но без новейших технологий. Россию такое положение не должно радовать. Напротив, она обязана стараться развивать свою экономику за пределами топливно-энергетического комплекса.

Россия не может игнорировать и другие интеграционные процессы, происходящие в АТР. Наряду с АСЕАН, остающимся региональным объединением стран Юго-Восточной Азии, здесь конкурируют два масштабных проекта: Транстихоокеанское партнерство (ТТП), продвигаемое Вашингтоном, и Региональное всеобъемлющее экономическое партнерство (РВЭП), инициированное Пекином. Ряд стран АТР входят в оба проекта. Кроме того, Китай с 2003 года участвует в трехстороннем экономическом сотрудничестве в Восточной Азии вместе с Японией и Южной Кореей.

Россия не участвует ни в одном из этих проектов. Ее экономический вес в регионе невелик, а присутствие за пределами собственной территории – ничтожно. Наиболее перспективными направлениями внешнеэкономической политики для РФ на обозримую перспективу являются выстраивание партнерства с Китаем и другими странами в «Большой Евразии», формирование зон свободной торговли между ЕАЭС и отдельными странами АТР (наработки существуют с Вьетнамом и Новой Зеландией), углубление экономических связей с Японией, Южной Кореей, странами АСЕАН и Индией.

Россия долго добивалась права участвовать в многосторонних политических и экономических диалогах в АТР. В результате она стала членом Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), участником Восточно-Азиатских саммитов (ВАС), стратегическим партнером АСЕАН и участником Диалога по проблемам безопасности Шангри-Ла. Практическое участие РФ в этих форумах, однако, до сих пор не было особенно активным (за исключением проведения в 2012 году саммита АТЭС во Владивостоке), что свидетельствует об отсутствии у Москвы стратегической повестки дня на этом направлении. Это серьезный недостаток, без устранения которого Россию ждет судьба ведомого (скорее всего, Китаем).