Александр Архангельский - Важнее, чем политика

Голос из зала. Сильный, узнаваемый. Писатель Алла Гербер.Во-первых, скажу как президент фонда «Холокост», спасибо, что Вы тактично обошлись с этой кровоточащей темой; она, безусловно, вкраплена в эту книгу, но не стала довлеющей, не стала главной. А во-вторых, когда я читала роман, передо мной была Людмила Улицкая с ее бессонными ночами, с кошмарами, с ее утренним каким-то пробуждением и опять отчаянием и непониманием: а что же дальше? и куда я иду? и с чем я иду? Вы только что сказали, что вам Бог ли, жизнь или учитель в молодости, но кто-то дал ключи от вашего мировоззрения. Вы стали христианкой. Потом прошло какое-то время, кирпичики стали отпадать, выпадать… И к чему вы пришли сейчас, если пришли?

Людмила Улицкая(опять устало, и по-прежнему спокойно). Я пришла к тому, что не хочу больше это как проблему рассматривать. Что огромное количество жизненных задач передо мной стоит. Начиная от того, что через две недели родится внук очередной; то надо, это надо… Я осознанно минимизировала свою жизнь. И от крупных, глобальных проблем сознательно перехожу к менее громким и менее значительным делам.

Я все время вспоминаю свою бабушку. Думаю, что она была праведница, одна из тех, на которых держится мир. Она знала, что я христианка, и говорила: «Наша Люська, она верующая». С большим уважением. А я просто умирала от стыда, потому что не было человека лучше моей бабушки, нравственней, бескорыстней, элегантней… Она в жизни никогда ни на кого не накричала. И на нее никто не повысил голоса. Потому что у нее – спина прямая, не накричишь. И при том она была неверующая… Мне это смешно сейчас обсуждать. Человек может ходить в церковь, может не ходить, может крестить лоб и совершать любые обряды, которые ему приятны, привычны, а может обходиться без них. Я лично люблю церковь. В ней есть вещи, которые меня бесконечно трогают. И я не собираюсь разрывать моих отношений с христианством на том основании, что оно меня сегодня не вполне устраивает. Я его тоже не вполне устраиваю.

Но, понимаете, я не хочу больше на эту тему париться. Всё, хватит, у меня огромное количество практических задач, и я их решаю. А если меня призовут к ответу , мне хотелось бы соответствовать . Я немножко пафосно ответила, уж извините.

Голос из зала. Елена Славутинская.Вас многократно экранизировали. Видите ли вы эту книгу как художественный фильм? Хотели бы вы, чтобы она начала какую-то другую, экранную жизнь?

Людмила Улицкая(чуть насмешливо, но не по отношению к собеседнику, а применительно к воображаемой ситуации). Да, если снимет гений. Если просто хороший режиссер – нет, не надо. Поначалу я думала, что, может быть, я отдала бы его Спилбергу. А потом подумала – нет, не отдам Спилбергу. Он, правда, и не просил.

Голос из зала, но не голос из хора. Литературовед, общественный деятель, в последнее время – детский писатель Мариэтта Чудакова.Во-первых, большое спасибо за книжку. Я ее купила несколько дней назад; у меня сейчас нет ни одной свободной минуты для чтения; я только начала – читается как детектив. Сложная, глубокая, но оторваться невозможно. Главные распорядители эфира, руководители телеканалов считают себя знатоками народа: они убеждены, что общество наше глубоко примитивно и съест только то, что они приготовят. Вот вам сериал за сериалом – а все остальное не для масс. И все время нажимают на темные клавиши, которые, конечно, есть в душе у большинства людей. Но ведь многие из них не стали бы смотреть дурной сериал, а сели бы читать хорошую книжку, попади она им в руки. Ваша книга – она прозвучала ударом гонга, напомнившим (если говорить на простецком языке, почти на жаргоне), что время муры кончается, и кто этого еще не понял, пусть сегодня поймет. Своей книгой вы приводите читателя к тому, что – как было сказано в приглашении на сегодняшнюю встречу – «пора говорить о ценностных основах жизни…» [4]. Многие привыкли думать, что больше нет никаких ценностей; они есть, скажу по секрету всем, никуда не делись.

И еще одна фраза мне понравилась в приглашении: «пора говорить о культуре как сфере постоянного этического выбора» [5]. Постоянно этот выбор делается. Я не богослов, но разделяю мнение тех знатоков теологии, которые на вопрос: «Но Всевышний, Он же всемогущий, зачем же Он оставил зло?» отвечают: «Для того чтобы человек сам делал выбор между добром и злом». В этом-то, как говорится, вся штука. Свобода выбора дается с рождения, как право и как главная обязанность, а нас-то учат, что не надо выбирать, все сделают за вас, придете на готовое. А ваши благородные герои показывают нам, что нет, не сделают и не придете.

Людмила Улицкая(как бы не зная, что добавить и поэтому предельно кратко). Спасибо.

Мой собственный голос. Ведущий/Александр Архангельский.Вы употребляете такое страшное для современного сознания выражение, как нравственная задача . А у литературы есть какая-то миссия, помимо того, чтобы просто разговаривать с человеком и рассказывать ему истории?

Людмила Улицкая(философски). Это неправильная постановка вопроса, потому что литература – разная. Она бывает и такая, и другая, и третья. Как-то во Франции выступали русские писатели: Маканин, Ерофеев и я. И Ерофеев сказал: «У меня интеллигентные родители, я очень люблю мою маму, а моя мама очень любит двух сидящих здесь писателей, Маканина и Улицкую. И она мне говорит: „Витя, почему ты не пишешь так, как они?“ По-моему, совершенно очаровательное высказывание. У нас за спиной советская литература, в которой постоянно ставилась высокая задача. И ничего из этого не получалось. А кто-то никакой высокой задачи не ставил, и все у него выходило. Тынянов был экспериментатор, и отнюдь не нравственные проблемы его интересовали, а проблемы слова, стиля, сюжета. И тем менее он брал немыслимые высоты! Я недавно пыталась сделать инсценировку по „Восковой персоне“: какая же это высоконравственная вещь! Разные ориентиры у разных писателей. Довольно занудливый и увещевающий Фолкнер: его я не люблю читать. А Лев Николаевич нравоучительный – форевер. Или Пушкин; я точно знаю, на каком месте „Капитанской дочки“ я слезу проливаю всю жизнь, у меня уже на этом месте прогорела книжка. Поэтому будем такими, какие мы есть. Сколько можешь сказать, столько говоришь, а чего в тебе нет, того нет.

Голос из зала. Анна Михайлова; представляется так: «Давно не студентка».Я читала ваше интервью, в котором на вопрос, как заставить детей читать, вы отвечаете: «Я читала детям сама». Это так? (Людмила Улицкая, попутно: Конечно.) А вопрос заключается вот в чем. Мы здесь обсуждаем ценности, которые важнее политики, и вот у вас уже взрослые дети… Вы видите, что вы им дали, что недодали? Что обязательно нужно передать детям?