Тило Саррацин - Европе не нужен евро

Не только относительно государственной задолженности, но и в вопросах конкуренции издержек в экономических и политических дискуссиях все больше ощущается растущее давление того, чтобы денежная политика в еврозоне допускала больше инфляции или порождала ее.

Увеличивающийся раскол еврозоны проявляется при анализе сальдо доходно-расходных балансов с начала валютного союза.

В доходно-расходном балансе сальдо выводится из движения товаров и услуг и текущих переносов. Дефицит доходно-расходного баланса может возникнуть лишь в том случае, если для его финансирования одновременно импортируется капитал, или когда за границей уменьшают активы или берут кредиты. Точно так же превышение расходно-доходного баланса всегда сопровождается экспортом капитала, когда увеличивают активы и гасят кредиты.

Способность иметь дефициты доходно-расходного баланса в остальном мире ограничивается готовностью финансировать их с помощью кредитов или создания иных долговых обязательств. Общеизвестные дефициты доходно-расходного баланса США, например, могут финансироваться лишь потому, что в мире достаточно инвесторов, готовых держать дополнительные долларовые активы или ценные бумаги в долларах. США, проще говоря, пользуются привилегией финансировать свои дефициты доходно-расходного баланса, продолжая печатать бумажные доллары. Это будет продолжаться без проблем до тех пор, пока не будет недостатка в кредиторах, которые хотят держать у себя долларовые активы.

То есть постоянных дефицитов доходно-расходного баланса не будет, если есть необходимые кредиторы.

В таблице 3.7 показана динамика сальдо доходно-расходного баланса в еврозоне и по некоторым сравнимым странам с начала валютного союза:

– В начале валютного союза Германия имела обусловленный интеграцией Восточной Германии дефицит доходно-расходного баланса. Но в начале последнего десятилетия это перешло в растущий избыток.

– Нидерланды, Австрия и Финляндия в течение более 12 лет валютного союза имели существенные и растущие избытки.

– Франция и Италия начали с избытков, а затем скатились к непрерывно растущим дефицитам доходно-расходного баланса.

– С самого начала критическими были дефициты доходно-расходного баланса в Испании, и хуже всего было в Португалии и Греции. В случае Испании все новые и новые дефициты доходно-расходного баланса достигли более 60 %, а в случае Португалии и Греции более 100 % ВВП. В таком объеме этим странам предоставляли кредит, иначе бы дефициты доходно-расходного баланса не могли бы возникнуть.

В отличие от США, которые расплачиваются долларами, эти три страны были не в состоянии тратить песеты, эскудо и драхмы, рассчитываясь ими с кредиторами. Эти дефициты доходно-расходного баланса финансировались кредитами в евро или в иностранной валюте. Потеря собственной валюты не облегчает постоянного финансирования дефицита доходно-расходного баланса, а лишь затрудняет его. Правда, риск изменения валютного курса и инфляции национальной валюты с евро был устранен, но он все еще существует на уровне еврозоны в целом. На место этого риска приходит, если нет достаточного евро, риск неплатежеспособности кредиторам. Показательной является динамика развития доходно-расходных балансов в Великобритании и Швеции, которые сохранили свои валюты:

– Подобно США, Великобритания постоянно имеет дефициты доходно-расходного баланса. Но, очевидно, в мире имеется достаточно кредиторов, которые считают привлекательными активы в британских фунтах. Лондон – это признанный международный финансовый центр. Многие активы стран с излишком доходно-расходного баланса, производящих сырье, охотно размещаются в Лондоне, и частично в фунтах.

– Швеция постоянно имеет профициты доходно-расходного баланса, которые по отношению к ВВП даже больше, чем в Германии. Она с большим размахом создает долговые обязательства для стран остального мира. Очевидно, шведские инвесторы довольны тем, что их кредиторские претензии к странам остального мира непрерывно растут.

Швеция и Германия имеют валюты с колеблющимися курсами по отношению к евро и доллару. Таким образом, гибкие валютные курсы не вели автоматически к выравниванию доходно-расходных балансов. Но тем не менее они способствовали тому, чтобы профициты или дефициты доходно-расходных балансов не были выше, чем это соответствует готовности инвесторов финансировать и размещать излишки за границей.

По сравнению с британским фунтом евро с самого начала валютного союза имел курсовую прибыль 32 %, которая возникла в основном со времени мирового финансового кризиса. Сильная девальвация фунта была элементом, с которым Великобритания преодолела обусловленное кризисом резкое падение курсов в финансовом центре – Лондоне. В Швеции, имеющей сильный экспорт, промышленности была оказана поддержка путем легкой девальвации кроны.

Источник: и собственные расчеты.

Интересно, что польская и чешская валюты по сравнению с валютным курсом были сильнее, чем евро: по сравнению со злотым евро слегка девальвировался, по сравнению с чешской кроной он даже потерял почти треть своей стоимости. Это отражало промышленный процесс наверстывания, который проходили обе страны, и связанное с этим привлечение капитала. Проблемы издержек в месте размещения производства Венгрии отражались, напротив, в небольшой девальвации форинта.

Поразительно развитие швейцарского франка, который повысил номинальную стоимость с 1999 по 2009 год по сравнению с евро только на 5 %, что не выше, чем польский злотый с 1999 по 2010-й. С начала кризиса евро швейцарский франк, как спасительная валюта, только повышает курс. Именно судьба франка и швейцарской промышленности служит примером для Германии, сомневающейся в ценности евро. Однако нет доказательства того, что финансовый кризис 2007–2009-го не повысил бы еще больше курс д-марки, если бы Германия не была в валютном союзе, как это произошло с курсом франка.

В конечном счете валютные курсы всегда отражают также общественные привычки и различные экономические, финансовые и денежно-политические стратегии. Они являются выражением социального выбора в широчайшем смысле слова. Хорошо то, что ответственность за различные результаты лежит исключительно на самих заинтересованных странах:

– Турция как страна с восточной традицией выбрала путь развития с довольно высокими темпами инфляции и непрерывной девальвацией. По сравнению с евро турецкая лира с 2000 года упала до одной пятой своей исходной стоимости. Проблемы распределения, которые создает инфляция, не должны решаться в форме политических конфликтов. Продолжительный заметный рост экономики показывает, что этот путь для Турции не был таким уж неверным. Сравнимая во многих отношениях с Турцией Греция, напротив, потеряла в «корсете» евро остатки своей скромной конкурентоспособности и превратилась в просителя и иждивенца. Для греческого экономического развития собственная валюта с несколько более высоким инфляционным путем, вероятно, была бы более благоприятной, в том числе и для ее национального самосознания.