Питер Гелдерлоос АНАРХИЯ РАБОТАЕТ

Юстиция, наоборот, вертится вокруг приговора, вознося могущественного человека, принимающего решения, над обвинителем и обвиняемым, которые бессильно ожидают исхода. Юстиция является принуждением к нравственности, которая, по сути своей, преподносится как данная свыше. Когда общество отходит от религиозных объяснений, нравственность становится универсальной, или «естественной», или научной, — эти сферы всё дальше отдаляются от влияния общественности — до тех пор, пока не будет почти полностью сформирована и упакована СМИ и правительством.

Понятие о юстиции и социальных отношениях, к которым она применима, неотъемлемо от авторитаризма. На практике системы правосудия всегда дают несправедливые преимущества сильным мира сего и наносят ужасные обиды слабым. Одновременно они портят нас этически, вызывая атрофию нашей инициативной энергии и чувства ответственности. Подобно наркотику они делают нас зависимыми, прикрываясь удовлетворением естественных человеческих потребностей, необходимостью разрешения конфликтов в данном случае. Таким образом, люди выпрашивают реформы у юридической системы вне зависимости от степени реальности их ожиданий, а не берут дело в свои руки. Для исцеления от насилия пострадавшему человеку необходимо вернуть контроль над своей жизнью, применившему насилие — восстановить здоровые отношения со своим окружением, а сообществу следует проверить свои нормы и тенденции власти. Юридическая система препятствует всему этому. Она накапливает власть, разобщает целые сообщества, мешает исследованию корней проблемы, сохраняя, прежде всего, существующее положение вещей.

Полиция и судьи могут обеспечить некоторую степень защиты, особенно для людей привилегированных, в условиях расизма, сексизма или капитализма, но самой большой опасностью для большинства людей является сама система. Например, ежегодно тысячи рабочих гибнут из-за халатности работодателя и небезопасных условий труда, но работодатели никогда не наказываются за убийства и практически никогда не обвиняются как преступники. Большинство рабочих семей могут надеяться на денежную компенсацию от гражданского суда. Кто решил, что босс, получающий прибыль за счёт смертей рабочих, получает всего лишь гражданский иск, жена, застрелившая мужа-насильника, отправляется в тюрьму, а чернокожий подросток, убивший полицейского при самообороне, заслуживает смертной казни? Уж точно не рабочие, не женщины и не «цветные».

Каждую человеческую потребность тоталитарная система должна либо обеспечить, либо подчинить, либо заменить суррогатом. В вышеприведённом примере юридическая система рассматривает убийства рабочих как проблему, решаемую предписаниями и бюрократией. СМИ способствуют этому, чрезвычайно фокусируясь на несопоставимых по масштабам серийных и «хладнокровных» убийцах, почти всегда бедных и обычно не белых, меняя тем самым восприятие рисков, с которыми сталкиваются люди. В результате многие люди боятся других бедных людей больше, чем собственных боссов, и хотят поддерживать полицию и суды, которые их преследуют.

Безусловно, в некоторых случаях полиция и суды реагируют на убийства рабочих или женщин, хотя и это часто делается для отвода народного гнева и чтобы отбить у людей охоту искать собственные решения. Даже в этих случаях реакция часто вялая или контрпродуктивная.

Меж тем юридическая система эффективно работает в качестве инструмента формирования общества и управления низшими классами населения. Рассмотрим «войну с наркотиками», ведущуюся с 1980-х гг. по настоящее время. По сравнению с работой или изнасилованиями большинство запрещённых препаратов сравнительно безвредны; в случае же вреда от них медицинское вмешательство намного более эффективно, чем время, проведённое в тюрьме. Но юридическая система объявила эту войну, чтобы изменить общественные приоритеты: она оправдывает полицейскую оккупацию бедных районов, массовые тюремные заключения и порабощение миллионов бедных и «цветных» людей, расширение власти полиции и судей.

Что полиция делает с этой властью? Она арестовывает и запугивает самых беспомощных членов общества. Бедные и «цветные» преобладают в числе арестованных и осуждённых, не говоря уже о ежедневных преследованиях и даже убийствах со стороны полиции. Попытки реформировать полицию редко идут дальше увеличения её бюджета и разработки более эффективных методов, которыми ей позволено лишать людей свободы. Но что же происходит с миллионами людей в тюрьме? Их изолируют, их медленно убивает скудная диета и плохие условия содержания или быстро — охранники, которых почти никогда не наказывают. Тюремная стража потворствует бандам и расовому насилию, чтобы удерживать контроль, и часто тайком проносит и продаёт наркотики, вызывающие зависимость, чтобы набивать карманы и держать население в подчинении. Десятки тысяч заключённых содержатся в одиночных камерах, иногда десятилетиями.

Бесчисленные научные исследования показали, что криминализация наркотической зависимости и других психологических проблем неэффективна и негуманна; дурное обращение с заключёнными, лишение их человеческого общения и возможности обучения гарантированно увеличивают рецидивизм. [109]Но каждое исследование, показывающее как покончить с преступностью и уменьшить население тюрем, правительство отвергает и делает прямо наоборот: власти сокращают образовательные программы, увеличивают применение одиночных камер, удлиняют сроки и укорачивают свидания. Почему? Потому, что тюрьма является не только механизмом контроля, но и индустрией. Она всасывает миллиарды долларов общественных денег в институты, усиливающие контроль государства, такие как полиция, суды, слежка, частные охранные компании, и обеспечивает рабской рабочей силой производство товаров для правительства и частных корпораций. Принудительная работа всё ещё легальна в тюремной системе, и большинство тюрем имеет фабрики, где заключённые работают за несколько центов в час. В тюрьмах, кроме того, имеется современное подобие фабричной лавки, где заключённые должны тратить все деньги, которые они заработали и которые прислала им семья, покупая одежду, еду или телефонные звонки по завышенным ценам.

Нет надежды реформировать тюремную систему. Тюремные чиновники-реформисты либо сдались, либо перешли на позицию отмены тюрем. Один высокопоставленный чиновник, управлявший департаментами исправления несовершеннолетних в Массачусетсе и Иллинойсе, пришёл к выводу, что:

«Тюрьмы являются жестокими, старомодными бюрократическими аппаратами, не обеспечивающими общественную безопасность. В них невозможно никого реабилитировать. Благоприятные условия для жестокости создают ещё больше таких заведений. Это самовоспроизводящаяся система. Тюрьмы часто предлагают себя в качестве решения тех самых проблем, которые они же и создали. Учреждения устроены так, что заставляют людей проваливаться Это их скрытое предназначение». [110]