Питер Гелдерлоос АНАРХИЯ РАБОТАЕТ

Ещё одним спорным моментом является то, насколько демократичными на самом деле были организации махновцев. Некоторые историки утверждают, что сам Махно владел большой степенью контроля над «свободными советами» — непартийнными собраниями, где рабочие и крестьяне принимали решения и организовывали взаимодействие. Даже симпатизирующие анархистам историки пересказывают анекдоты о Махно, угрожающем делегатам за их якобы контрреволюционное поведение на собраниях. Однако нужно также учитывать многочисленные случаи, когда Махно отказывался от занятия официальных должностей, помнить, что он покинул Реввоенсовет — орган, принимавший решения о деятельности народного ополчения, — в попытке спасти анархическое движение от репрессий большевиков. [113]

Одним из пунктов большевистской критики махновцев было то, что махновский Реввоенсовет — орган, больше всего походивший на авторитарную организацию, — на самом деле не обладал никакой реальной властью: на практике этот совет мог только вырабатывать рекомендации, в то время как отдельные группы рабочих и крестьянские сообщества сохраняли свою автономию. Вот слова советского историка Кубанина: «Во главе всей армии, как и в Красной армии, стоял Реввоенсовет, но избранный общим собранием комсостава и повстанцев (...). Все командование, включая и того, чьим именем называлось все движение, не руководило, в подлинном смысле, движением, а лишь оформляло стремление массы, являясь ее идеологическим и техническим агентом». Другой советский историк, Ефимов, писал, что ни одно решение не принималось по воле какой-либо личности, все военные вопросы обсуждались на собраниях. [114]

Недовооружённые добровольные анархические ополчения успешно разбили численно превосходящие и превосходно экипированные армии кайзеровской Германии, Австрийской империи, украинских националистов, белогвардейцев. Только усилия профессиональной армии, на которую работала промышленность величайших индустриальных держав мира, и своевременное предательство союзников смогли положить конец замыслам анархистов. Если бы они знали то, что знаем теперь мы (что авторитарные революционеры могут быть не меньшими тиранами, чем капиталистические правительства), если бы анархисты Москвы и Петербурга смогли помешать большевикам похитить Русскую Революцию, всё могло бы сложиться совсем иначе.

Даже более впечатляющей, чем пример махновцев, является победа, которую одержали несколько племён индейцев в 1868 г. В течение двухлетней войны тысячи воинов племён Лакота [115]и Шайенны [116]разгромили армию США и разрушили несколько армейских фортов — позже это стало известно под названием «война Красного Облака». [117]В 1866 г. представители Лакота встречались с правительством США в Форт-Ларами. «Белые» хотели получить разрешение обустроить фортами дорогу через долину реки Паудер, чтобы облегчить приток белых поселенцев-золотоискателей. Американские военные уже разбили племя Арапахо [118]в погоне за своей мечтой заселить край белыми. Но добиться военной победы над Лакота не удавалось. Во время переговоров стало понятно, что власти США уже начали строить военные форты вдоль дороги ещё до того, как начались переговоры. Военный вождь Оглала Лакота, Красное Облако, поклялся бороться с любыми попытками белых захватить эти земли. Тем не менее, летом 1866 г. военные США инициировали отправку войск в регион и строительство ещё большего числа фортов. Воины племён Лакота, Шайенн и Арапахо по совету Красного Облака начали кампанию партизанского сопротивления, по сути, блокировав сообщение по «пути Бозмана» [119]и постоянно атакуя расположенные в фортах части. Военные выпустили приказ об агрессивной зимней кампании, и 21 декабря, когда караван с древесиной в очередной раз подвергся нападению, отряд из примерно сотни солдат США отважился на преследование. Они наткнулись на ловушку в виде группы индейцев с участием воина Оглалы Неистовый Конь [120]и попались. Отряд был полностью перебит сидящими в засаде индейцами численностью от 1 до 3 тысяч. Командир «белых» был зарезан ножом в рукопашной схватке. В живых лакота оставили только молодого мальчика-горниста, который сражался за свою жизнь, отбиваясь горном, — как символ чести. Такого рода поступками индейские воины показывали белым возможность намного более уважительной формы войны. Белые солдаты и поселенцы имели обыкновение вырезать плод из беременных индейских женщин, а отрезанные у безоружных индейцев гениталии использовать в качестве табачных кисетов.

Летом 1867 г. отряды американской армии, вооружённые новыми самозарядными винтовками, смогли в двух боях серьёзно потрепать лакота, но им не удалось довести до конца свою победу и перейти в наступление. В конечном счёте, они попросили мирных переговоров, на что Красное Облако ответил, что будет говорить с «белыми» только тогда, когда они уйдут из военных фортов. Правительство США согласилось и в результате мирных переговоров признало права лакота на горы Блэк-Хилс и долину реки Паудер — права на огромный регион, ныне занимаемый штатами Северная Дакота, Южная Дакота и Монтана.

Во время войны лакота и шайенны организовывались без малейшего принуждения или воинской дисциплины. Вопреки типичным предрассудкам, относительная нехватка иерархии не повлияла на их возможность к организации. Напротив, они сражались плечом к плечу, как единое целое, на протяжении жестокой войны, — и в основу их организации были положены принципы коллективизма, самодисциплины и различные формы низовой организации. В армиях западного типа наиболее важным родом войск является военная полиция, или политкомиссары, которые прогуливаются в тылу с заряженными пистолетами, чтобы пристрелить любого, кто вздумает бежать. Лакота и шайеннам не было нужды в дисциплине, навязанной сверху. Они сражались за родную землю и жизненный уклад, сражались в группах, связанных родством и взаимными симпатиями.

Некоторые боевые группы имели иерархичную структуру, другие действовали на более коллективных принципах, но все они добровольно объединялись вокруг высокодуховных личностей с наибольшими организаторскими способностями, духовной силой и опытом боевых действий. Эти военачальники не столько контролировали тех, кто шёл за ними, сколько вдохновляли их. Когда боевой дух падал или бой казался безнадёжно проигранным, некоторые группы воинов решали отправиться по домам. Им никогда не препятствовали. Если вождь объявлял войну, он, безусловно, должен был на неё отправиться, но никто другой не был связан подобным обязательством, поэтому лидер, который не смог убедить других последовать за ним, ввязывался в сомнительное и самоубийственное предприятие. Очевиден контраст по сравнению с политиканами и генералами западного общества, которые столь склонны развязывать непопулярные в народе войны, вся тяжесть которых ложится на кого угодно, но не на виновников войны.