Array Коллектив авторов - Дети войны. Народная книга памяти

Итак, мы начали жить в оккупации. Немцы нас не обижали, не грабили, и поэтому нашим деревенским удалось собрать колхозный урожай и запастись продуктами на зиму 42 года. Немцы постоянно у нас не жили. Они назначили старосту, который должен был доводить до сельчан все немецкие приказы, касающиеся населения. На деревенском сходе поделили колхозную землю между собой. У всех были приусадебные участки, каждой семье выделили землю возле дома, а кому было мало, можно было брать на дальних полях. Коровы были у всех довоенные. Осенью убрали урожай и стали ждать зиму.

До революции в деревне был определенный уклад жизни. С приходом советской власти и колхозов этот уклад был нарушен. В чем он заключался? Все весеннее и летнее время деревня занималась сельхозработами, то есть выращиванием продуктов питания, а когда наступала зима, крестьяне занимались промыслом. Промысел был связан с изготовлением телег, саней, валенок, шуб, тулупов, хомутов, сбруи и прочих крестьянских вещей, необходимых в деревенском быту. Занимались этим промыслом в каждой деревне, но по какой-то одной профессии. Так, например, Сухлово славилось кузнецами. У нас было в старину две кузницы. Деревня Вошково, расположенная в трех километрах от нашей, славилась плотниками. Там можно было заказать телегу, построить дом, сделать раму и прочие столярные изделия. Там делали телегу из дерева, потом ее привозили в Сухлово, и наши кузнецы обковывали ее железом.

В Кипрове и Костыжицы катали валенки. В деревне Порушка жили печники, в Козловичах занимались шкурьем. Там выделывали шкуры и шили шубы, тулупы, изготавливали хомуты и прочую упряжу. В каждой деревне зимой не сидели сложа руки, где-то шили обувь, вязали свитера, носки, варежки, где-то шили летнюю обувь. Когда стали колхозы, всем этим заниматься запретили, это все считалось нетрудовыми доходами, но люди втихую этим делом занимались, потому что альтернативы этому не было. Этих вещей нигде нельзя было купить, да и денег у крестьян не было, работали в колхозе за трудодни, можно сказать бесплатно, так как весь урожай в колхозе сдавали государству по плану, потом сверх плана, и если в районе узнавали, что в колхозе что-то осталось, то просто отбирали. Как это происходило, правдиво показано в фильме «Председатель». Это единственный кадр, где была показана правда о сельской жизни до войны и после войны.

В сорок первом году этот промысел расцвел пышным цветом. Все старики – это бывшие мастера своего дела. В деревне все стало на свои места. Сшить одежду и что-то сделать было без проблем. Зимой 41-го дед нанял портного, который жил у нас месяца два. Он сшил нам троим по пальтишку, маме красивый полушубок, деду новую шубу и много чего по мелочи. Денег не было, и расчет шел по бартеру, в основном зерном.

Когда пришли немцы, то в деревне осталось много беженцев, которые не успели уйти. Они заняли клуб и пустые дома, из которых ушли наши жители на восток. Конечно, у них пропитания не было, но они помогали другим по хозяйству и этим зарабатывали на жизнь. Беженцы жили у нас до конца войны, и все-таки в конце сороковых все уехали на свою родину, это Западная Белоруссия и Украина. Жили, конечно, не то чтобы хорошо, но особенно сильно не голодали, даже беженцы.

Первую зиму они прожили в землянках, а в следующее лето построили там деревню, где и прожили всю жизнь. Когда он после войны в 47 году приехал один на родину, к нам в гости, и посмотрел, как мы живем, сказал: «Спасибо товарищу Сталину, что он сослал нас в Сибирь». Сосланные люди были кулаки, а это самые трудолюбивые люди.

У моей мамы был родной дядя Гриша, самый старший, и две сестры, старшая тетя Аня и младшая тетя Надя. Во времена НЭПа вся семья Большаковых сумела купить маленькую мельницу в деревне Козловичи. На этой мельнице мололи муку. В тридцатые годы дядю Гришу раскулачили. Отобрали мельницу, а его с женой и двумя детьми сослали на Урал. Как он потом рассказывал, привезли их в лес в районе Кочконора, вывели из вагонов, поезд ушел, а они остались. Первую зиму они прожили в землянках, а в следующее лето построили там деревню, где и прожили всю жизнь. Когда он после войны, в 47 году, приехал один на родину, к нам в гости, и посмотрел, как мы живем, сказал: «Спасибо товарищу Сталину, что он сослал нас в Сибирь». Сосланные люди были кулаки, а это самые трудолюбивые люди.

Во время войны деревенские организовали бригады строителей. Строители уходили в тайгу и там добывали золото и платину. Там им простили все грехи и за сданное золото хорошо платили. Продукты были все, а также купить можно было любые вещи. Потом дядя Гриша приезжал к нам в деревню много раз, в Кочконоре у него родились еще две дочки.

Две мамины сестры жили до войны в Петродворце, и обе работали кондукторами в местном автобусном парке.

В сентябре месяце 41 года немцы выбросили десант между Стрельной и Петродворцом. Они оккупировали Петродворец. Тетя Аня на автобусе уехала в Ленинград, а обратно вернуться не смогла, дорога была перерезана. В Ленинграде их автобус отдали в медсанбат, а тетя Аня стала санитаркой. До 44 года она была при госпитале в воинской части и погибла в 44 году. При отступлении немцы минировали все крупные сооружения. Когда приходили наши части, то эти сооружения использовали для своих нужд. Так они использовали в Эстонии большое сельскохозяйственное здание под госпиталь. Примерно через неделю, ночью, над этим зданием пролетел немецкий самолет. Он дал сигнал по радио, и все это сооружение взлетело на воздух. Тетю Аню придавило бревнами, и она погибла. У нее остались дочь Соня 14 лет и сын Коля 12 лет.

Выгрузив из вагона, немцы построили их в отряд и стали отбирать мальчиков. Тетя Надя не растерялась и переодела Колю в Сонину одежду. Так как девочек не брали, то Коля остался цел.

Когда немцы пришли в Петродворец, то все мирное население собрали южнее Петродворца. Жили они там целый месяц в железнодорожной будке. Тетя Надя, Соня и Коля. Через месяц их погрузили в вагоны и привезли в Латвию, недалеко от Пскова. Выгрузив из вагона, построили в отряд и стали отбирать мальчиков. Тетя Надя не растерялась и переодела Колю в Сонину одежду. Так как девочек не брали, то Коля остался цел. После этого их расселили по хуторам к латышам в дома и дали справки, что они беженцы. Благодаря этим справкам они двинулись в путь к нашему дому. Расстояние в 500 километров они прошли за полмесяца, и где-то в ноябре, на большую радость деда и бабушки, они пришли к нам. Так наша семья стала составлять девять человек.

В сентябре 41 года открыли школу, и деревенская детвора в возрасте до четвертого класса пошла учиться. Учились в школе по советским учебникам, так как других не было. В школе ввели Закон Божий и раз в неделю из Опок, где была действующая церковь, приезжал батюшка и читал проповеди. В сентябре и октябре по ночам в деревню приходили солдаты нашей армии. Они тихонько ночью стучали в окно и просились переночевать и поесть. Их, конечно, пускали. Кормили, и они оставались ночевать. Они шли группами и по одному, с оружием и без. Обычно их прятали в банях или в гумнах, на окраине деревни, чтобы в случае прихода немцев они могли уйти. К нам тоже приходили солдаты, и дед их прятал в бане. Они день отдыхали, а в ночь уходили. Шли они, в основном, на станцию Батецкая, многие шли босиком и, чем могли, им помогали.